интервью с участницей Искренковских чтений 2020
— Анна, что скажете про #искренковские_чтения — какие открытия вы сделали лично для себя?
— Поэзия Нины Искренко сама по себе — открытие. Нечто, что можно бесконечно переоткрывать, держать на весу, прикасаться с разных сторон. Интересно было также, что определенные тексты участники выбирали чаще. Например, то же стихотворение, что и я, прочитала Полина Корицкая. Мне понравилось, что оно попало в нас обеих. Будто бы щелчок дальнего родства. Странное чувство.
— Вы вместе с Евгенией Барановой организовали арт-группу #белкавкедах, руководите журналом и издательством «Формаслов». Как работается вместе?
— Часто люди настолько не верят в возможность продуктивной дружбы между двумя женщинами, что нас не раз спрашивали, не являемся ли мы скрытой парой. Многие считают, что работать проще с мужчинами, потому что женщины лицемерны, завистливы и непостоянны. В литсреде я, действительно, видела много примеров женской зависти и неискренности. Но наши с Женей Барановой отношения тверды, как камень, и могут принимать разные формы, как вода. Кроме, разве что, именно любовных. От дружеского участия до умения выстраивать рабочее партнерство, где никто не халтурит, не завидует, не раскачивает лодку. На этих же условиях мы стараемся строить отношения с редакцией и с авторами – простота, практичность, искренность и ответственность. Следования законам человеческого общения позволяют двигаться вперед семимильными шагами.
— О «Формаслове»: вы приветствуете синтетические жанры, это происходит от исчерпанности традиционных форм или в наши дни это единственно возможный метод?
— С одной стороны, широкая публика вообще устала от чтения. Мир представляет так много способов получения информации, что чтение на их фоне кажется тяжелом и занудным делом. Можно ведь посмотреть пятиминутный ролик с содержанием всей книги или погрузиться в компьютерную игру, где будет воспроизведен звук, визуальный ряд, задействована кинестетика. То есть читатель нуждается в облегчении формы преподнесения информации. С другой стороны, человек вообще чаще устроен консервативно. И представление обывателя об искусстве связано с ясными и строгими формами: если настоящий поэт, то пусть пишет в столбик, рифмует «любовь» и «вновь» и читает заунывным голосом на память, если художник, то пусть пишет так, чтобы было реалистично и похоже. Переключаться на распознавания новых форм художественных знаков мало кто готов. И получается, что новое отпугивает, а на старое спрос падает. Поэтому художники разных направлений занимаются синтезом искусств — иначе поток информации просто задавит нас всех по отдельности.
— Литературный мерч — интересная идея?
— Да, мы бы хотели со временем открыть и продажу мерча в рамках развития «Формаслова». А когда #белкавкедах активнее выступала и гастролировала мы всегда возили с собой оранжевые ручки-браслеты, магниты с рисунками из книг, белок-орехоколы и т.д.
— Нужны ли стихи в городском пространстве?
— Да. Я и выступала много на разных городских площадках, и в рамках деятельности арт-группы мы организовывали чтения с прогулками по городу. Мне нравится, когда культурный проект вписан в интересную локацию, но только если он заранее хорошо продуман, а публика не случайна. Случайные прохожие в целом не очень любят слушать стихи. Уличных музыкантов – да, но не поэтов.
— Расскажите про студию перевода…
— Я состою в студии сравнительного перевода «Шкереберть» при журнале «Дружба Народов». Это очень интересный опыт. Мы выбираем несколько текстов одного автора, и каждый участник делает свои варианты переводов. Получается 4-8 вариантов на один оригинал. Дальше мы сопоставляем, обсуждаем, даже ругаемся по поводу того, как кто понял оригинал и насколько удачно сумел воплотить свое виденье. Этой зимой мы переводили украинского поэта Петра Мидянку – переводы опубликованы в «Дружбе Народов».
— Какие писательницы, поэтессы, книги, написанные женщинами повлияли на ваше становление?
— В школе я до дыр зачитала Джейн Остен и Шарлотту Бронте. Мне нравились их умные, честные, принципиальные героини, которые в конце концов обретали счастье, которого заслуживали. Цитатами из «Унесенных ветром» я до сих пор разговариваю. Если мой собеседник их не считывает, то я не могу удержаться от легкого разочарования. Аттикус, придуманный Харпер Ли, долгое время был для меня идеальным героем. Во времена средней школы я мечтала выйти за него замуж. А вот женскую поэзию в юности я не любила. Цветаева не нравилась мне своим яростным эмоционированием, Ахматова казалась слишком простой. Когда ближе к 18 годам я столкнулась с миром современной литературы, я была поражена, сколько в нем прекрасных стихов, написанных женщинами.
— Всем интересны секреты по созданию литгероя, новой женской ролевой модели, например.
— У мужского и женского героя, чтобы они вышли значимыми и достоверными, должны быть судьба, характер, линия поведения. Но хорошая книга редко получается, пока герои не заживут своей жизнью и не станут непредсказуемы для самого автора. Поэтому совет тут один – и для повседневности, и для литературы – отпустить женского героя жить. И он сам обретет значимость и наполнится смыслами времени на дороге становления.
— Нравится ли вам идея Женского музея, женской музейной мировой сети, сохранения женской истории?
— У женщин долгое время не было возможности говорить о себе. То, что веками перерабатывалось культурой, искусством, наукой, в огромной степени формулировалось вокруг мужского опыта, с мужской точки зрения. XX век стал для женщин ступенькой вверх, к освобождению, но таких ступенек до полной свободы обществу предстоит пройти еще очень много. Поэтому любые инициативы нового века вокруг осмысления женского опыта я приветствую, если они совершаются без перегибов.
— Кого больше читают? Кому проще пробиться?
— Статистических данных, конечно у меня нет. Подозреваю, что женщины читают больше просто потому, что их больше, они дольше живут, более терпеливы и многозадачны. И часто женщины читают женщин. Там, где мужчина в провинции вечером наливает рюмку и утыкается в телевизор, женщина, оттрубив смену на заводе и прополов огород, прячется в книгу. Но это больше касается беллетристики. Что до серьезной литературы, то несмотря на огромное количество сияющих женских имен, мужчин все же охотнее подхватывают и забрасывают на плечи журналы и премии. Там, где молодой девушке надо быть умной, красивой, талантливой и работоспособной, чтобы заинтересовать литсообщество, молодому мужчине достаточно послужить охранником где-нибудь на отшибе, сложить верлибр об этом своем суровом опыте и продемонстрировать редактору потаенную голубоглазую печаль — его тут же напечатают.
— Какие книги подруг-поэтессе вы бы порекомендовали читателям?
— Евгения Баранова «Хвойная музыка», Евгения Ульянкина «Как живое», Ирина Гумыркина «Сквозь тьму и свет», Елена Лапшина «Сон златоглазки», Надя Делаланд «Мой папа был стекольщик», Яна-Мария Курмангалина «Спит Вероника».
— Расскажите о ваших собственных книгах — где можно их приобрести?
— В 2016 году вышла книга стихов «Кисточка из пони» – ее можно скачать у нас на сайте или получить, написав мне в фб. В 2019-м году вышла повесть для детей и взрослых «Сиррекот, или Зефировая Гора». Но там был маленький тираж, и он тут же была раскуплен. Мы планируем перевыпуск книги в «Формаслове», так что через какое-то время, надеюсь, она появится в магазинах.
— Вы пишете гражданскую лирику?
— Гражданскую в последнее время часто.
Силу теряет венчик.
Черным исписан лист.
Жердочка-человечек,
Как по тебе прошлись!
Ах, человечек тонкий,
Если бы жизнь другая
И по тебе не топали
Болотными сапогами?
Был бы ты полнокровной
Черточкой меж слогами,
Что образуют слово
Над хлебными берегами,
А не больным трехзвучьем
Бешеных сторожих,
Жердочкой перекрученной,
Брошенной под чужих.
