интервью с участницей Искренковских чтений — 2020 Алтын Капаловой
— Ты давно в литературе. У тебя раньше был опыт участия в интернациональных фестивалях женской поэзии? Чтобы была опция читать на родном?
— Это мое первое участие в интернациональном фестивале женской поэзии и у меня никогда не было опыта чтения на родном языке. С одной стороны это было странно, но с другой так естественно и приятно. Я не пишу поэтические тексты на русском или другом языке, только на кыргызском, поэтому это было безумно приятно иметь возможность читать на языке, который мне близок, как литературный прежде всего.
— Что ты думаешь про сам формат женского литфестиваля?
— Ох. Я думаю, это очень и очень круто. Мне надоело искусство, у которого патриархальное лицо. Надоели мероприятия, где вещают только мужчины. Надоело, что на пост-фотографиях стоят лишь мужчины и несколько женщин, которых «съедает» мужская масса. И это не о том, что кто-то лучше, а кто-то хуже. Это о том, что искусство и ресурсы для его создания давно в руках мужчин.
— Насколько ощущения от нашего фестиваля похожи на то, что было во время Феминнале?
— Это одно и то же. Только формы разные – литература и изобразительное искусство. Во всем другом, концептуальном, это об одном и том же. Феминистское искусство, которое о женщинах, их чувствах, опытах.
— Как ты думаешь, каковы основные принципы организации феминистского фестиваля?
— Тема — феминистская. Инициаторки — женщины. Участницы — прежде всего, женщины. Можно нам уже, наконец-то, самим говорить о себе?
— Стихотворение, которое ты выбрала, посвящено погибшим в России мигранткам-рабыням. Со времен «Печатного экспресса» изменилось ли хоть что-то с положением мигрантов в России?
— Не думаю. Они как были в адском положении, так в нем и остаются. Женщинам-мигранткам сложнее вдвойне, потому что они испытывают двойное давление, как трудовые мигрантки, у которых нет никаких трудовых гарантий, нормальных условий жизни, но их и там продолжают контролировать, карать их земляки. На прошлой неделе вышло видео, где мужчины из Кыргызстана в кругу обсуждают как им отлавливать и наказывать девушек, которые встречаются с не-кыргызами.
— Ощущаешь ли ты колониализм белого феминизма или считаешь его мифом?
— К сожалению, ощущаю. Особенно остро на фемплощадках в социальных сетях. Фразы вроде «и это происходит у нас в Москве, а не в каком-нибудь азиатском ауле» или «вы из Бишкека будете объявлять международную феминнале и отбирать европейских художниц, вам нужно думать об аутентичном, этим вы интересны миру». Эммм. Серьезно?
— Что ты думаешь по поводу сокрушения патриархальных памятников во всем мире? Происходит ли у вас нечто подобное?
— Когда мы делали Феминнале, я увидела конец патриархального искусства. Он далеко. Но есть. Бишкекские художники писали рецензии, что выставка очень плоха. Мне было смешно. Это писали члены Союза художников, которые делают годовые отчетные выставки, которые как экскурс в прошлый век. Ох. Ребята вы на полном серьезе будете говорить об актуальных и сильных работах художниц — что это прошлый век?
— У тебя теперь возникли проблемы с былыми союзницами. Что произошло?
— Произошло то, что былые союзницы используют очень патриархальные паттерны для узурпации власти и ресурсов. Они запатентовали логотип и саму выставку Феминнале втайне от всей команды. В начале я была расстроена и раздавлена, но сейчас успокоилась. Феминнале — низовая инициатива. И мы, двое бывших соратниц и я, не имеем права сидеть и делить Феминнале между нами троими. Феминнале сделала команда из 15 человек и десятки женщин, которые перечисляли деньги и покупали наш мерч. И это сложно оспорить или забрать.
— Как ты думаешь, проблема захвата типична для современного феминизма?
— Я никогда не думала об этом. Впервые столкнулась на личной практике. Что очень досадно.
— Как потом работать в одном поле с людьми, которые совершили подлость?
— Я еще не решила для себя. Это очень сложный вопрос. Феминистское поле Кыргызстане — крошечное.
— Что ты планируешь делать дальше в этой ситуации?
— Мы с командой продолжаем работу. Начали подготовку Второй Феминнале. Если наши бывшие соратницы подадут в суд — что ж, будем судиться. У нас достаточно доказательств того, что это низовая инициатива без централизованного бюджета, с вкладом большого количества людей, у которых все исходники интеллектуального труда.
— Расскажи про ваше новое пространство-мастерскую.
— Это Дом художниц! Физически — это старый дом, с женской историей. Дом мне подарен моей мамой. Мы посмотрели домовую книгу — в нём жили в основном женщины, которые работали на заводах. Мы, основательницы этого Дома, моя партнёрка Кина и я, представляем наш Дом как место для творчества и свободы, куда могут приходить жить\ночевать\работать художницы. Художницы, которым мы рассказали о нашем Доме, ждут его открытия, кажется, больше чем мы, потому что просто на просто нет феминистских творческих пространств. Мастерские, которые выдавались в советское время, принадлежат мужчинам. Музейные и все другие пространства годные для творчества узурпированы мужчинами.
— Когда и где будет твой следующий крупный проект?
— Сейчас я (с той же прекрасной командой Феминнале) работаю над своим самым крупным проектом. Крупный проект не кураторки, не писательницы, а художницы визуального искусства. Это мемориальная инсталляция, посвященная событиям 1916 года, когда кыргызы были вынуждены бежать в Китай. Мы знаем только советскую версию, что кыргызы приняли поспешное решение и не надо было никуда бежать. А сейчас, собирая истории, я слышу совершенно другие нарративы, полные боли и трагедий. Мне очень хочется рассказать об этом всем. Физически это ландшафтная инсталляция, вереница беженцев в пути по маршруту Кыргызстан — Китай, ветер будет разрушать строй, и силуэты беженцев будут исчезать. В спокойную погоду люди будут продолжать свой путь. Инсталляция будет иметь свою диджитал платформу с виртуальным музеем личных историй. Сама инсталляция будет установлена высоко в горах, посетителям нужно будет приложить физические усилия, чтобы почтить память жертв 1916 года, многие из которых не смогли выжить в муках тяжелейшей экстренной миграции.
— Какие женщины повлияли на твое становление как художницы и писательницы?
— Прежде всех, это моя мама и мои старшие сестры. Мама пишет. Сёстры — художницы. А потом уже все другие. Ккнига оказавшая на меня очень сильное впечатление и влияние — это Азбука в стихах Елены Благининой. Ну и огромное количество книг по истории искусств написанные прекрасными искусствоведками, как Нина Дмитриева.
— Какие книги, выпущенные твоими подругами, ты могла бы порекомендовать читателям?
— «Жаӊы жомоктор» («Новые сказки»). Книга на кыргызском языке Айзат Шакиевой и Жанно Жарматовой. Это фемсказки для детей и взрослых тоже. «Элемент 174» Сыйнат Султаналиевой — фемфантастика. «Новая жизнь с понедельника» Мохиры Суяркуловой. Ее научные тексты тоже классные. Не могу больше никого вспомнить. Спасибо за этот вопрос. Подумалось, что надо больше читать художественную литературу, а не «сидеть» только лишь на научных статьях. К сожалению, профессиональная жизнь для зарабатывания денег отнимает большую часть времени.
— Какие из твоих книг изданы?
— У меня издано около 20 детских книг: «Сказка о тебе и обо мне», «Оставайся жить», «Квадратная страна», «Мосюндрия», «Эльно и Эмишу», и другие. Большая часть из них сказки. Сейчас в основном пишу сказки. Они — разные. Они о любви, о поисках, о том, что мир очень разный, и поэтому очень классный. Есть и грустные сказки, но они тоже о доброте и свободе. #искренковские_чтения
