Папуша — стихи и переводы

Бумажная версия книги распространялась на презентации книги Женская история для детей: Папуша. Электронная версия книги будет опубликована позже.

 

ПАПУША

17.8.1908 — 8.2.1987

стихи и переводы

в создании сборника принимали участие Илона Махотина (перевод с языка польских цыган на русский, корректура, составление сборника), Катерина Бахренькова (составление сборника, корректура), Любава Малышева (составление сборника, перевод с польского на русский, макет). Корректура Яна Карпенко.

Книга содержит: тексты Папуши на языке польских цыган, переводы с языка польских цыган на польский Ежи Фицовского, чешский перевод с польского Милены Алинчовой, английский перевод с чешского группы Šatrika, русские переводы с польского Марии Покровской (Ванталы) и Лилит Мазикиной, литературные переводы Зинаиды Коннан (по подстрочнику Илоны Махотиной с языка польских цыган).
Рисунок обложки сделала Илона Махотина.

wmmsk.com

Московский женский музей 10.12.2019
Женская история для детей: Папуша

Будем благодарны за правку текстов: whnzine@gmail.com

ПОЛЮБИЛ МЕНЯ ЛЕС

Перевод с польского
Вантала

Полюбил меня лес,
подарил мне цыганское слово.
Ветер петь научил,
а река помогала мне плакать.
Я из диких цветов
соткала себе дивное платье.
Птицы, травы, деревья
мне братья и сестры родные.
На цыганских привалах
плещет дым в журавлиное небо,
просят Бога костры —
уберечь милый лес от пожара.
Жизнь что малый листок,
нынче ль, завтра меня похоронят,
а в чащобах лесных
будут жить мои кроткие песни,
повторят их ручьи,
и шумливые ветви,
и птицы.
На звериных тропинках
не умрет, не умолкнет мой голос.

 

LAS

Перевод на польский
Ежи Фицовский 1970

Pokochał mnie las,
dał mi cygańskie słowo.
Wiatr nauczył mnie śpiewać,
rzeka płakać pomogła.
Wszystkie kwiaty leśne
szyją mi spódnicę.
Wszystko, co w lesie żyje,
to siostry moje i bracia.
Najmilsze moje lasy
dymy wznoszą pod niebo,
ogniska Boga proszą,
by las nie zajął się ogniem.
Dziś, jutro życie mi się skończy
i w lesie moim zostaną
moje niemądre pieśni.
I zaśpiewa je las
czarny, zielony, czerwony.

 

PRE STÉPO ZAMARDO

Папуша
язык польских цыган

Bałwał kołysynéł zełéno ćiarjása,
ternó démbo ki démbo bandźijá.
Patrýń rakiréł, ternó dźi syg meréł,
kałó kruko pał łestyr roweł,
kali phúf cytrół,
baró véš luganó bagéł.
Ternó ćiawó te meréł na kaméł,
Sýwo grés ki péskri dáj bićiawéł,
kałe jaká polukés zapandéł.
— Tu grája, tu miró kocháno grastórò,
tu pre stépo pášze mándyr na jaćh terdo,
ná ker túke pre dźi pharó.
Dikh, angił túte baró dromórò.
Tu, kocháno miró syvénko grastórò,
náš tu ki mri dáj phuri,
Ki mro dadórò puró,
phén, kaj me jaćióm pre stépo,
Pre stépo zamardo,
zalidzá mre dáke parnó dikłórò,
Te dikéł man dre péskro sunó.

 

PRE STEPO ZAMARDO

Польский перевод
Ежи Фицовский

Wiatr kołysze trawą zieloną,
dębczaki przed dębem się kłonią.
Mówi liść, umiera serce tułacze,
czarny kruk po nim płacze,
czarna ziemia drży w smutku,
wielki las śpiewa cichutko,
Młodemu chłopcu śmierć niemiła,
siwka do matki swej posyła,
czarne oczy powoli zamyka.
— Koniu, miły mój koniku!
W stepie nie zostawaj ze mną,
nazbyt smutno sercu twemu.
Spojrzyj — przed tobą dróżka,
droga daleka.
Uciekaj, siwku mój miły, uciekaj
do mojej matki staruszki,
do mego ojca staruszka.
Mów, że zostałem na stepach,
zabity na stepach,
zanieś mej matce chusteczkę białą,
aby mnie we śnie swoim ujrzała.

 

УБИТЫЙ В СТЕПИ

Подстрочный перевод
Илона Махотина

Ветер качает зеленой травой,
молодой дуб к дубу склонился.
Листок говорит, молодая душа
в одночасье умирает,
черный ворон по ней плачет,
черная земля дрожит,
Большой лес печально поёт.
Молодой парень умирать не хочет,
сивого коня к своей матери посылает,
черные глаза потихоньку закрывает.
― Ты коник, ты мой любимый конёчек,
ты в степи возле меня не оставайся стоять,
не делай себе на душе тяжело.
Смотри, перед тобой большая дороженька.
Ты любимый мой сивенький коник,
Беги ты к моей матери старой,
к моему батюшке старому.
Скажи, что я остался в степи,
в степи убитый,
завези моей матери белый платочек,
пусть увидит меня в своем сне.

 

УБИТЫЙ В СТЕПИ

Литературный перевод
Зинаида Коннан

Вот ветер качает зеленой травой,
Вот юный дуб к дубу склоняется.
«Душа молодая, – он шепчет листвой, –
И плоть в одночасье прощаются».
Заводит в степи скорбный плач воронье,
Кружит над землею дрожащею,
Густой лес печальную песню поёт,
А жизнь угасает пропащая…
«Ах, как же не хочется мне умирать!..
Мой коник, любимый конёчек,
Ты возле меня не останься стоять…»
Смежаются черные очи.
«Не делай себе на душе тяжело.
Смотри: вон большая дороженька.
Ты к матери старой беги, мой родной,
Пусть знает: убит ее гóжинько.
Отцу дорогому скажи обо мне,
Мой сивенький коник-конёчек,
Чтоб мать увидала меня в своем сне,
Свези ты ей белый платочек

 

PRE STEPO ZAMARDO

группа Šatrika

The wind is swaying green grass
Young oak leans toward another oak
The leaf tells the story of young heart dying quickly
Black raven is crying for him
The black earth trembles
The great forest sings sadly
A young boy doesn’t want to die
He’s sending a gray horse to his mother
His black eyes are closing slowly-
Oh my horse, my dear horsey
Don’t stay with me here, on the steppe
Do not burden your heart
Look, there’s a long way ahead
The wind is blowing
The forest is swaying
The forest is swaying…
You, my beloved, grey, grey horsey
Hurry, hurry to my old mother
To my old father
Say that I stayed in the steppe
In the steppe
I have been killed
Take this white handkerchief to my mother
So she can meet me in her dream

 

DIKHÁV DÁJ, DIKHÁV DÓJ

Папуша, язык польских цыган, 1956

Dikháv dáj, dikháv dój – saró zdrál, svéto sál.
Apré bolibén ćerheńá rakirén,
cytrón, zdrán raćénca khetané.
Ćerheńoríja. Kón len chalól,
te sovél na kamél,
pre thudýtko dróm dikhél –
davá dróm bachtaló,
lidźál manušén
ki laćhó dźiipén.
Dikhav dáj i dój dikháv,
syr pes morél rupunó ćhón ándre pańá,
syr terné ćhajá
dre taté páše véš pańá.
Só pes kerel?
Saró zdrál, sféto sál!

 

ATRZĘ TU, PATRZĘ TAM

Польский перевод Ежи Фицовский, 1951

Patrzę tu, patrzę tam –
wszystko się chwieje!
Śmieje się świat!
Gwiazd zatrzęsienie nocą!
Gadają, mrugają, migocą.
Gwiazdy! Kto je rozumie,
ten nocą nie
chce zasnąć,
na Mleczną Drogę spogląda jasną,
wie, że to droga szczęśliwa
że w dobre strony przyzywa.
Patrzę tu, patrzę tam –
jak się księżyc myje w ciepłych wodach,
niby w strumieniu pod lasem
Cyganeczka młoda.
Cóż to się dzieje
Wszystko się chwieje.
To świat się śmieje.

 

ГЛЯЖУ СЮДА, ГЛЯЖУ ТУДА

Подстрочный перевод Илона Махотина

Гляжу сюда, гляжу туда —
всё дрожит, свет смеется.
На небе звезды говорят,
мерцают, вздрагивают ночами вместе.
Звездочки. Кто их понимает,
спать не хочет,
на млечный путь смотрит —
та дорога счастливая,
ведет людей
к хорошей жизни.
Гляжу сюда и туда гляжу,
как купается серебряный месяц в водах,
словно молодые девушки
в теплой у леса реке.
Что творится? Всё дрожит,
мир смеется!

 

ЦЫГАНСКАЯ СКАЗКА

Литературный перевод с польского
Любава Малышева

Слепила ласточка гнездо у самого окна —
ну точно как цыганочка черна.
Дорогу показала нам и и рядом пожила,
потом в болоте сгинула она.

 

BAJKA CYGAŃSKA

Польский перевод
Ежи Фицовский, 1951

Ulepiła jaskółka
pod moim oknem gniazdo,
jaskółka czarna
jak Cyganeczka.
Wskazywała nam dobre drogi.
Zamieszkała w stajniach i domach.
Zginęła w bagnach.

 

ZIEMIO MOJA

Польский перевод
Ежи Фицовский
(отрывок)

Ziemio moja i leśna,
jestem córką twoją.
Lasy śpiewają, ziemia śpiewa;
śpiew ten składamy — rzeka i ja —
w jedną cygańską piosenkę.
Pójdę ja w góry,
góry wysokie,
włożę spódnicę piękną, wspaniałą,
uszytą z kwiatów
i zawołam, ile sił będę miała:
Polska ziemio, czerwona i biała!
Ziemio, nikt cię nie odbierze,
ziemio czarnych lasów,
dobrych serc i moja,
Jestem twoją córką.

 

ЗЕМЛЯ МОЯ

Перевод с польского Вантала (отрывок)

Земля моя, печаль моя,
я верное твое дитя.
Я в платье, цветами увитом,
в веночке из огненных маков,
пойду на высокие горы,
пойду во святые долины,
воскликну, сколь хватит дыханья:
земля моя, печаль моя,
я верное твое дитя.

 

КУДА В НОЧИ НИ БРОШУ ВЗГЛЯД

Литературный перевод
Зинаида Коннан

Куда в ночи ни брошу взгляд —
ликует свет. Как сёстры,
мерцают в небе и блестят,
подрагивая, звёзды.
Ах, звёздочки! Кто вашу суть
постиг — уснёт едва ли:
нас к лучшей жизни Млечный Путь
ведёт в иные дали.
Подобно девушкам, с утра
плескавшимся у брода,
луна как слиток серебра
купалась в тёплых водах
и полоскала свой наряд…
У леса речка плещет;
весь мир, куда ни брошу взгляд,
Смеётся и трепещет.

 

KOLEM SEBE SE DÍVÁM

Чешский перевод с польского
Милена Алинчова, 1956

Kolem sebe se dívám,
všechno se chvěje, svět se usmívá.
Na nebi za nocí spolu rozmlouvají hvězdy,
chvějí se, mihotají.
Hvězdičky! Tomu, kdo rozumí jim,
se nechce spát,
hledí na mléčnou dráhu,
na tu cestu štěstí,která vede lidi
k dobrému životu.
Kolem sebe se dívám,
stříbrný měsíc se myje ve vodáchjak
když se mladá děvčátkau lesa
v teplé řece koupou.
Co se to děje? Všechno se chvějea
svět se usmívá.

 

CYGANKA

Польский перевод Ежи Фицовский

Cyganka która jest
we mnie
powiedziała
wyrzuć to «we mnie»
i już
Nie musisz śmierci
podawać lustra
bo całą noc «być»
to dla niej jeden wieczór
Cała moc «być»
to właśnie
wczoraj
bez nocy
bez dnia
bez dna

 

ЦЫГАНКА

Литературный перевод с польского
Любава Малышева

цыганка которая есть
во мне
сказала забудь останься на дне
не нужно тебе умирать
сейчас
зеркал бить всю ночь “быть”

этот вечер лишь для неё
вся сила “быть” — жить о своём
“быть” вчера
во власти вчера
без ночи
без дня
без дна

 

ВЕТЕР

Перевод с польского Вантала

Там, где ветер поет свои песни,
тихо молится Богу цыганка
на осенней зорьке студеной.
Чернокосой цыганке вторят
златовласые сестры-березы.
На скрещеньи дорог, перепутьи
о заветном, о самом близком
тихо просит Бога цыганка,
и летит листва золотая.

 

TAM, GDZIE WIATR

Польский перевод
Ежи Фицовский, 1952

Tam, gdzie wiatr śpiewa pieśni,
jesienią modlą się do Boga
liście złote
i Cyganka czarna.
W lasach,
u krzyżowych dróg,
gdzie wiatry śpiewają pieśni,
Cyganka Boga prosi
i liść złoty spada.

 

ВЕТЕР

Литературный перевод
с польского Любава Малышева

Холод, осень, ветер свищет.
Две молитвы к Богу —
золотых осенних листьев
и цыганки чёрной.
Перекрестками-лесами
ветер стонет, воет
и цыганку осыпает
золотой листвою.

 

VEŚESKRI GILI

Папуша
язык польских цыган

Ach, miré vešá!
Na parudźómby ándre svéto baró
ńi pał só, pałé sovnakajá
i laćhé bará
Po łaćhe bará kerén śukár jagá
i but pšeperén pał łendyr manušá.
A miré bérgi barýtka
i páśe pani bara
drogedýr syr kućbará,
kaj kerén dudá.
Ándre miró wéś raćénca
páše ćhón chaćónys jagá,
dényz dút syr łaćhe bará,
kaj manušá lidźán pre vastá.
Ach, miré kochána vešá,
kaj pachńisón sastó!
Kicý tumé romané ćhavórén barjakirdé,
syr kúśča tumaré tykné!
A dźésa syr patryńása bałvał ćałavéł,
dźi ńićhéstyr na dareł.
Ćhavóre gilá bagén.
čy trošałé, čy bokhałé
chtén i khełén, po véś łén
adźá syklakirdźá.

 

LEŚNA PIEŚŃ

Польский перевод
Ежи Фицовский

Ach, moje lasy!
Na całym wielkim świecie
nie zamieniłabym was na nic —
ani na złoto,
ani na drogie kamienie,
drogie kamienie, które
pobłyskują pięknie
i tylu ludzi zwabiają do siebie.
A moje góry skaliste,
moje kamienie nad wodą
są droższe niż klejnoty
światłem bijące.
A w moim lesie nocami
tuż przy księżycu
ogniska płoną
i światłem biją jak kamienie drogie,
którymi ludzie palce zdobią.
Ach, moje lasy ukochane,
pachnące zdrowiem!
Wychowałyście wy Cyganięta,
jak swoje własne zagajniki!
Wiatr sercem jak liściem porusza
i bać się nie ma czego.
Dzieciaki śpiewają sobie,
czy spragnione, czy głodne
skaczą i tańczą,
bo las je tak nauczył.

 

ЛЕСНАЯ ПЕСНЯ

Подстрочный перевод
Илона Махотина

Ах, мои леса!
Не променяла бы на свете большом
(на всём свете)
ни на что, на золото
и драгоценные камни.
На драгоценных камнях делаются
красивые огни
и много пропадает за них
людей.
А мои горы скалистые
и у реки камни
дороже, чем драгоценные камни,
где делаются огни.
В моем лесу ночами
у луны горят огни,
светятся как драгоценные камни,
которые люди носят на руках.
Ах, мои возлюбленные леса,
как благоухаете!
Сколько вы цыганских ребят вырастили,
словно кустики свои маленькие!
А душой как листком ветер играет,
душа ничего не боится.
Дети песни поют,
пить ли хотят, голодны ли,
скачут и пляшут, потому что
лес их так научил.

 

ЛЕСНАЯ ПЕСНЯ

Литературный перевод
Зинаида Коннан

Ах, как променять вас, родные леса,
на искры алмазов и злато?!
Ведь их переливы и злая краса
не раз гнали брата на брата.
А в скалах моих — изумрудов не счесть,
во мху валунов над волнами…
Дороже всех яхонтов царственный лес
ночными сияет огнями;
там лунные блики плывут в облаках
и льются пленительным светом,
и, как бриллианты на тонких руках,
лесные горят самоцветы.
Ах, как мне забыть эту мудрость лесов,
возлюбленных, благоуханных?!
Бесстрашна душа, ей неведом засов,
рожденной на вольных полянах;
и сколько взрастили вы кустиков-душ,
играли, как листьями ветер,
вы с ними; от зноя, ненастья и стуж
лишь крепче цыганские дети:
им голод не страшен, — а песни и пляс
от жажды спасенье давали…
Ах, лес мой! Учил ты и пестовал нас —
такими с тобою мы стали!

 

LEŚNA PIEŚŃ

Чешский перевод с польского
Милена Алинчова

Ach, moje lesy,
nevyměnila bych já vás za celý svět,
ani za zlato, ani za drahokamy.
Drahokamy se sice krásně třpytí,
ale lidi se kvůli nim navzájem přepadají.
Mé kamenité hory,
kamení moje okolo řeky,
to je mi dražší.
nad třpytivé drahokamy.
V mém lese za měsíčních nocíohýnky plápolají
a září jak drahokamy.
Mé milované lesy,
jak krásně voníte!
Co romských dětí jste vychovaly –
jako by to bylo vaše vlastní mlází!
Když vítr si pohrává se srdcem
jako s listím,
pak se to srdce nemá čeho bát.
Děti si prozpěvují, třebaže mají žízeň, třebaže mají hlad, skáčou, tancují, radují se, protože tomu všemu je naučil les.

 

CEŃ PATRYŃITKO

Папуша
язык польских цыган

серый текст здесь и далее — работа над ним продолжается

Chaja veśytka, ćorore,
śukar syr mury kałe,
kamen te lidźał
ćeńa sovnakune.
Karik łen te łeł? Nańi kaj te kineł sovnakaj.
Akana pśepereł,
nańi sostyr ćeńa śukar, barvałe te kereł.
Romanę ćhaja ćorore
śukar syr mury kałe,
danda parne syr ćaće mirikte,
jakhendyr maren jaga syr sovnakune.
Kaj ćeńa, ćeńa pes pokerde?
Andre bare veśa ponaśade.
Romna gadzen mangen,
kaj ćhajenge ćeńa te keren,
ale gadźe na kamen
romane ćeńa te kereł.
Phure romńa i terne ćhaja
ginę andre veś te skendel kasta.
Na dur paśe pani kerde jag bari
i dynę te bagei pal ćeńa romane
gili śukar: — Tu miri ćeńori barvali,
dodes mange śukariben, zaleś sarengry dźi!
Ćeńa, ćeńa barvale!
Kaj tume pes garude?
Kałe jakha vydikhen
pał tumaro śukariben.
Kaj dre kana tume san,
mirę barvałe ćeńa?
Jag romńenge vychaćoł,
ćhaja kamen te roveł.

Na dźinen karik i so —
bari bałvał zryśćol i phurdel.
Tu bałvał, na phurde zorałeś!
De jamenge te zadźal khere bachtałes!
Phure romńa i ćhaja
pśejaćłe gila te bageł,
połokhes duj ćhajatyr chten,
veśa łenge otphenen.
Jag pes bałvalatyr mosardźa,
pani gili romańi sary vyśundźa
i dur dre sfeto ligireł.
Na dźinen karik i so —
dembytko patryń phaborenca
pre ćanga ćhajenge speja.
Ćhaja łendyr kerena ćeńa.
Speja, speja patryń
apre ćhajengre ćanga.
Kerasam łendyr śukar
barvate romane ćeńa.
Patryń-ćeńori,
savi w sukaron!
phabore pre tu baryne
vr bara łaćhe ćaćune.
Sovnakaj andre phuv pes garudźa,
rukh patryń vydeja,
kaj te na roven,
te frejdźon i te bagen
roińane ćhaja,
sare jakha zryskiren
patryńitka ćeńa.
Corori ćhaj romańi
syr mura śukar kali,
danda parne syr mirikłe ćaće,
jakhendyr jaga maren syr sovnakune.
Kana lidźała patryńitka ćeńa
syr ćaćune sovnakune.

 

KOLCZYK Z LIŚCIA

Польский перевод
Ежи Фицовский, 1952

Biedne leśne dziewczyny,
piękne jak czarne jagody,
chciałyby nosić
kolczyki złote.
Skąd je wziąć? Gdzie szukać złota?
Nie ma. Na nic ich ochota,
nic nie będzie z kolczyków bogatych!
Biedne cygańskie dziewczyny,
piękne jak czarne jagody.
Zęby mają jak perły czyste,
w oczach blaski szczerozłociste.
A kolczyki? Gdzie się podziały?
Gdzieś do wielkich lasów poleciały…
Więc Cyganki proszą ludzi dobrym słowem,
żeby kolczyki zrobili im nowe,
ale obcy ludzie nie chcą
robić kolczyków Cyganeczkom.
Aż raz stare Cyganichy i dziewczyny młode
poszły drew nazbierać w las.
Tuz nad wodą rozpaliły ogień,
o kolczykach zanuciły sobie:
O, kolczyku mój wspaniały,
bądź mi, złoty, ku ozdobie,
upiększaj kolczyku nas!
Gdzie jesteście kolczyki, kolczyki?
Czy schowałyście się w las dziki?
Czarne oczy tęsknią za wami,
za złotymi, za kolczykami!
Gdzie jesteście? Czy zobaczymy
blask kolczyków, skarb nasz jedyny?
Już Cygankom ogień powygasał,
zapłakały dziewczyny w lasach.

Nie wiedziały — skąd i jak
zerwał się ogromny wiatr.
Nie wiej wietrze, wielki wietrze!
Daj do domu dojść bezpiecznie!
Dziewczyny i Cyganichy
przestały śpiewać, ucichły.
Dwie umknęły, bo je chwycił strach nie lada.
Las im echem odpowiada.
Płomienie wiatr podarł na strzępy,
a rzeka wysłuchuje cygańskiej piosenki
i daleko niesie ją w świat.
I nie wiedzą — skąd i jak
liść dębowy z dębiankami spadł,
na kolana dziewczyn spadł za listkiem listek.
Zrobią z nich dziewczyny
kolczyki złociste.
Kolczyku z liścia,
świecisz wspaniale!
Dębianki rosną na tobie,
niby wspaniałe korale!
Złoto w ziemi się schowało,
drzewo z niego liść wydało,
żeby nie płakały,
ale śmiały się, śpiewały
dziewczyny obdarowane,
żeby wszystkich zachwycały
ich kolczyki liściane!
Biedna cygańska dziewczyna,
piękna jak czarna jagoda.
Jej zęby jak perły czyste,
w jej oczach blaski złociste.
Już kolczyki z liści dwa
niby szczerozłote ma!

 

СЕРЬГА ИЗ ЛИСТКА

Подстрочный перевод Илона Махотина

Девушки лесные, бедные,
красивые как черника,
хотят носить
серьги золотые.
Где взять их?
Негде купить золото.
Теперь пропадать,
не из чего серьги красивые, богатые сделать.
Цыганские девушки бедные,
красивые как черные ягоды,
зубы белые как настоящие жемчужины,
из глаз бьют огни, как золотые.
Куда серьги, серьги подевались?
В больших лесах потерялись.
Цыганки мужиков <не цыган> просят
Девушкам серьги сделать,
но мужики не хотят
цыганские серьги делать.
Старые цыганки и молодые девушки
пошли в лес собирать хворост.
Недалеко от реки сделали костер большой
и стали петь про серьги цыганские
песню красивую:
— Ты моя серёжечка богатая,
придашь мне красоты, заберешь у всех душу!
Серьги, серьги богатые!
Где вы спрятались?
Черные глаза высматривают
вашу красоту.
Где в ушах вы ,
мои богатые серьги?
Костер у цыганок выгорает,
девушки хотят плакать.

Неведомо откуда <букв. Не знают,
куда и что> ―
большой ветер рвется и дует.
Ты ветер, не дуй сильно!
Дай нам дойти домой удачно!
Старые цыганки и девушки
перестали песни петь,
тихонько две из девушек убегают,
леса им отвечают.
Костер от ветра развалился,
река песню цыганскую всю выслушала
И далеко по свету несет.
Неведомо откуда —
дубовый лист с желудями <букв. с яблочками>
на колени девушкам упал.
Девушки из них сделают сережки.
Упал, упал лист
на девичьи колени.
Сделаем мы из них красивые
богатые цыганские серьги.
Листик-сережечка,
какая ты красивая!
яблочки на тебе каменные
как камни хорошие настоящие.
Золото в земле спряталось,
ветка лист отдала,
чтоб не плакали,
чтоб радовались и пели
цыганские девушки
все глаза обратили <на себя>
листвяные серьги.
Бедная девушка цыганская
как ягода красива черная,
зубы белые как жемчужины настоящие,
из глаз огни бьют как золотые
Теперь носит лиственные серьги,
Как настоящие золотые

ЛИСТВЯНЫЕ СЕРЬГИ

Литературный перевод
Зинаида Коннан

Ах, лесные панночки,
бедные, простые…
Любы вам, цыганочки,
серьги золотые!
Как черника-ягода
красота смуглянок…
Яхонты вам надобны
редкостных огранок!
— Ах, сережек дорогих
вправду не хватает;
наша красота без них
вянет-пропадает…
Нам бы золота купить, —
были б только деньги…
Знать, не суждено носить
нам, цыганкам, серьги…
Девушки вы бедные,
чёрных ягод краше!
Жемчугами белыми
блещут зубки ваши;
бьются огоньки в глазах,
лишь сережек нет в ушах —
а куда девались?
— В зелены́х-густых лесах,
видно, затерялись…
Мы просили мастеров
сделать серьги златы,
да мужицкий нрав суров:
не хотят без платы…

Раз пошли цыганки в бор:
собирали хворост,
у реки зажгли костер,
в песенке деви́чий хор
выплеснул всю горесть:
— Вы, сережечки златы́,
вами я богата!
Мне добавьте красоты,
чтоб спешили сваты;
заиграть бы вам в ушах —
ни одна по мне душа
не найдет покоя;
чёрны очи за версту
видят вашу красоту,
мучаясь тоскою!..
Догорел, потух костер,
помрачнел сердитый бор,
дует-рвется ветер —
с ног сбивает-вертит.
— Ветер, сильно не свисти! —
Плакать все готовы. —
До дому позволь дойти,
чтоб не сбиться нам с пути
во бору суровом!..
Страшно… песню петь невмочь…
Пламени уж не помочь —
ветром погубило…
Кинулись цыганки прочь —
страхом прихватило…
Песню слушала река.
Далеко от бережка
разнесла по свету.
Услыхал дуб свысока —
отвечал на это:
— Не жалейте молодость,
резвые пичужки!
Вдену я вам желуди
в маленькие ушки!..

С желудем дубовый лист
низко над землей повис —
и упал в мгновенье
прямо на колени!
— Ах, какая красота!
Серьги сделать из листа
как не догадались!
Злато пряталось в земле,
а сережечки — в листве
дуба затерялись!
Камни-яблочки блестят —
словно яхонты горят
в золотой оправе,
в лиственной дубраве!
Ты, сережечка-листок!..
Как из-под земли росток
золото пустило,
вырос из него дубок,
веточку взрастил он,
чтоб не плакать вам, скорбеть,
чтобы радоваться, петь,
панночки лесные!
Ярче девичья краса,
распахнули всем глаза
серьги листвяные!..
…Девушки вы бедные,
чёрных ягод краше!
Жемчугами белыми
блещут зубки ваши,
в рыжих листьях желуди
в мочки ушек вдеты,
на осеннем холоде —
словно самоцветы!
Бьются огоньки в глазах,
камешки горят в ушах —
рдяною, лесною
золотой листвою!

GILORI

Папуша
язык польских цыган

Pałé but beršá,
a móže pał jékh tyknó cýrò,
tre vastá hadén mre gilá.

Karík i só?
Dré divés čy ándre sunó?

Zrypirésa i poduminésa —
paramiśá čy ćaćo?
I pałé saré mre gilá i saró
zabistyrésa.

 

PIOSENKA

Польский перевод
Ежи Фицовский

Po wielu latach,
a może już niedługo, wcześniej,
twe ręce moją pieśń odnajdą.

Skąd wzięła się?
Czy w dzień, czy we śnie?

I wspomnisz, i pomyślisz o mnie–
czy bajką było to,
czy prawdą?

I o moich piosenkach
i wszystkim
zapomnisz.
1952

 

ПЕСЕНКА

Перевод с языка польских цыган
Илона Махотина

Через много лет,
а может спустя совсем немного времени,
твои руки поднимут мои песни.

Куда и что? Наяву или во сне?
Вспомнишь и подумаешь ―
сказка или быль.
И про все мои песни, и всё позабудешь.

 

ПЕСЕНКА

Перевод с польского Вантала

Может быть через долгие годы,
может быть через несколько дней
как птенец, моя нежная песня
затрепещет в ладони твоей.

И откуда она прилетела?
Наяву или в сказочном сне —
смуглой ласточкой, вестницей смелой
встретишь песню мою о тебе.

И припомнишь меня ненадолго,
и улыбка скользнет по губам.
Ты не сделаешь ласточке больно,
ты отпустишь ее к небесам.

 

LESIE, OJCZE MÓJ

Польский перевод
Ежи Фицовский

Lesie, ojcze mój,
czarny ojcze,
ty mnie wychowałeś,
ty mnie porzuciłeś.
Liście twoje drżą
i ja drżę jak one,
ty śpiewasz i ja śpiewam,
śmiejesz się i ja się śmieję.
Ty nie zapomniałeś
i ja cię pamiętam.
O, Boże, dokąd iść?
Co robić, skąd brać
bajki i pieśni?
Do lasu nie chodzę,
rzeki nie spotykam.
Lesie, ojcze mój,
czarny ojcze!

 

ЛЕС, ОТЕЦ МОЙ

Перевод с польского Вантала

Мой добрый лес, родимый лес,
седой и смуглый мой отец!
Ходить меня ты научил,
оберегал меня, хранил.
Твоей заботою жива.
Тебе печали расскажу.
Дрожит пугливая листва —
и я осинкою дрожу.
И песней искренней своей
я вторю шороху ветвей,
траве и голосу зверей.
Скажи, доколь босой идти
по неизвестному пути?..
Кто сможет мне теперь помочь,
избавить от больной тоски.
Ушла от леса злая дочь.
Не слышу голоса реки.
Ты ждешь меня, мой добрый лес,
седой и смуглый мой отец.

 

ЛЕС, БАТЮШКА

Перевод с польского
Лилит Мазикина

Лес, батюшка,
чёрный отче,
ты меня выпестовал,
ты меня оставил.
Листья твои дрожат —
и я дрожу, как они,
ты поёшь — и я пою,
смеёшься — и я смеюсь.
Ты не забыл,
и я тебя помню.
Боже, куда идти?
Что делать, где брать
сказки и песни?
В лес не хожу,
с рекой не встречаюсь.
Лес, батюшка,
чёрный отче!

 

Я ПРИХОЖУ К ВАМ

Подстрочный перевод
Илона Махотина

Я не пришла к вам, чтобы дали мне есть.
Я пришла, чтобы заставить вас поверить мне.
Я не пришла к вам за вашими деньгами.
Я пришла, чтобы дать их всем.
Я пришла к вам из драных палаток,
ветер их разорвал и унесла вода.
Я прошу вас всех, прошу старых людей,
маленьких детей и красивых девушек,
стройте дома серебристые, как палатки,
что стоят в лесу, побеленные морозом!
Я не пришла к вам за вашими деньгами.
Я прихожу, чтобы вы всех принять хотели,
чтобы вы не устроили темную ночь среди бела дня.
1953

 

Я К ВАМ ПРИШЛА

Перевод с польского Вантала

Я к вам пришла не хлеба попросить,
а слова доброго и крепкой веры.
Мне вовсе не нужны монетки ваши,
я лишь прошу делиться с бедняками.
Я прихожу к вам из шатров убогих,
изорванных ветрами и дождями.
Я всех прошу: и стариков седых,
и малышей, и девушек прекрасных:
откройте двери каменных домов,
как всем открыты у цыган шатры,
серебряные от лесных морозов.
Мне вовсе не нужны монетки ваши.
Я вас прошу: сердца откройте ближним.
Не превращайте белый день
в злую черную ночь!

 

PRZYCHODZĘ DO WAS

Польский перевод Ежи Фицовский, 1953

Nie przyszłam do was, byście jeść mi dali.
Przychodzę, byście chcieli mi uwierzyć.
Nie przyszłam do was po wasze pieniążki.
Przychodzę, byście rozdali je wszystkim.
Przychodzę do was z podartych namiotów,
wiatr je poszarpał i zabrała woda.
Proszę was wszystkich, proszę starych ludzi i małe dzieci, i piękne dziewczyny,
zbudujcie domy srebrne jak namioty,
co w lesie stoją pobielane mrozem!
Nie przyszłam do was po wasze pieniążki.
Przychodzę, byście wszystkich przyjąć chcieli, żebyście czarnej nocy nie czynili, w biały dzień.

 

JAVÉŁ VÉNT PARŃORI

Папуша
язык польских цыган

Javéł vént parńóri,
spejá jiv syr šeránt mechytko bari.
Sare jólki zełéna ukedyjá
łéngre krénzy zbanćkirdźá.
Kało gráj štar petałénca jiv ćhurdéł,
dźi pes pśebanćkiréł,
syr zeléno jołyčka łákre krénzy zbandźiné.
Ándre kúščo bešty sóva, tełé jółka ćirikłé,
parnó jiv syr šátra romańi łen ćhakiréł.
Véš terdó syr múrš godó,
bałvalénca gili na bagéł.
Tykné jagá, syr mrazýtka ćerheńá odmaréł ándre jakhá.
Dadivés ćirikłó ándre kúščo tełé jiv sutó,
syr na jékhvar romanó ćhavóró ćoróró.
Dadivés ándre khér tató dźidó bachtałó.
Pšynašéł teł dudali ćoróró ćirikłó.
Zmraśijá, mangéł te cháł maróró.
Ach, davé miró vešéskro pšałóró!
Khetané baryjám ándre véš kałó.
Dáva łéske so fedýr i butýr maróró.
Jaf ki mé, me ki tú,
miró ćoróró čirikłóró!
Mangása devłórés, kaj javéła khám baró,
po kaná jif pejá syr mécho parnóró.
Miró ćirikłóró, kónyś łaćhó keréł
túke tató kheróró,
na mraśósys tełé kuśčo,
ándre jiv baró,
kaj nańi tut łačho sunó.

 

ZIMA BIAŁA NASTAŁA

Польский перевод Ежи Фицовский, 1953

Zima biała nastała,
spadł śnieg jak wielka mszysta poduszka.
Ubrał wszystkie jodły zielone,
gałęzie im poprzyginał.
Koń rozrzuca śnieg czterema podkowami
serce się schyla
jak zielonej jodełki gałęzie.
W krzyku przycupnęła sowa,
pod jodłą ptaki –
jak namiot osłania je śnieg.
Las stoi jak mędrzec,
nie śpiewa pieśni z wiatrami.
Ogniki jak gwiazdy mrozu
odbija w źrenicach.
Dziś ptak w zaroślach śpi pod śniegiem,
Jak kiedyś biedne Cyganiątko,
co dziś znalazło ciepły dom.
Przyfruwa pod okno biedny ptak,
zmarznięty – chleba prosi.
Ach, to mój leśny braciszek!
Razem wyrośliśmy w czarnym lesie.
Dam mu dobrego chleba,
dam mu jak najwięcej.
Chodź tutaj do mnie, ja do ciebie przyjdę,
ptaku biedniusieńki!
Poprosimy Boga oboje,
żeby wielkie słońce nadeszło,
bo teraz wielki śnieg
jak puszysta poduszka.
Ptaku mój, ktoś dla ciebie zrobił
ciepły domek,
żebyś nie marzł pod krzakiem,
w śnie gach wielkich,
gdzie nie miałeś dobrych snów.

 

ИДЕТ ЗИМА БЕЛЕНЬКАЯ

Подстрочный перевод Илона Махотина

Идет зима беленькая,
выпал снег, как подушка меховая большая.
Все ёлки зеленые укрыл,
Их ветки согнул.
Черный конь четырьмя подковами
снег кидает, душа склоняется,
как зеленая ёлочка свои ветки согнутые.
В кусте сова сидит, под ёлкой — птицы,
белый снег, как шатер цыганский, их укрывает.
Лес стоит, как мужчина умный,
С ветрами песню не поет.
Маленькие огни, как морозные звезды,
Отражаются в глазах.
Сегодня птица в кусте под снегом спит,
Как не единожды цыганский ребенок бедный, <который>
Сегодня в доме теплом живет счастливый,
Прибегает под окно птица бедная.
Замерзла, просит поесть хлебца.
Ах, это мой лесной братец!
Вместе выросли в лесу черном.
Дам ему то, что лучше и больше хлебца.
Иди ты ко мне, а я к тебе,
Моя бедная птичка!
Попросим боженьку,
чтоб явилось солнце большое,
Потому что теперь снег выпал,
как мех беленький.
Моя птичка, кто-нибудь добрый сделает
Тебе теплый дом,
Не замерзнешь под кустом.
В снегу большом,
Где нет тебе хорошего сна.

 

ПРИШЛА ЗИМА

Литературный перевод Зинаида Коннан

Пришла зима и лес укрыла
Подушкой снежной, меховой.
Прогнулись ветки под настилом,
Деревья стынут, ветра вой.
Метель — что черный конь: вздымают
Подковы снеговую пыль,
А вьюга душу изгоняет,
К земле, как ёлку, пригибает…
Шатром цыганским снег укрыл
В кустах сову и птиц под елью, —
Как водится из года в год;
Лес, будто мудрый старец, дремлет,
С ветрами песню не поёт.
В сугробе спит сегодня птица, —
Привычен ей такой ночлег.
Огнями звезд мороз искрится
И бьет в глаза слепящий снег.
А табор нынче на зимовье!
Ребёнок счастлив, что в тепле,
В натопленном ночует доме
И не погибнет он в шатре.
Вдруг видит птицу под окошком, —
Ах, это братец мой лесной!
Соскучился по хлебным крошкам…
Мы вместе выросли с тобой!
Иди ко мне в тепло скорее:
Тебе я лучше, больше дам!
Весною Солнце нас согреет,
Раскроет лес объятья нам;
А нынче в чаще спится тяжко,
Кругом, как мех, белеет снег.
Давай помолимся, бедняжка:
Пусть Солнышко ускорит бег!
Быть может, кто-нибудь хороший
Тебе построит теплый дом;
Там сладок сон, и вдоволь крошек,
И не замерзнешь под кустом.

 

ŚWIĘTA SARA
PATRONKA CYGANÓW

Польский перевод
Ежи Фицовский

Módlmy się do niej, Cyganie wędrowni,
Do Czarnej Panny, skrzypkowie podróżni,
Dymem obozów i światłem czatowni,
Skórą, po której nas każdy odróżni.
Twarz jej oliwna rysuje się smagle
W nocy, gdy paproć odurza nas wonna
I tchu gdy braknie. W noc taką nas nagle
Budzi i błyska białkami Madonna.
Jak lampę ku nam ikonę pochyli
I uśmiech sączy liliową swą wargą:
W drogę ruszamy znów mila po mili,
W dół Karpatami, Uhrami, Kamargą.
Skąd to idziemy tak ciągle i po co
W tłumie do ujścia nieznanej podróży!
Z rąk powleczonych miłością i nocą
Święta wróżbiarka to wszystko wywróży.
Pierwsza na pomoc przed zgubą nadleci,
Zna szlaki wiatrów i ziemię palącą.
Módlmy się do niej, Cyganie, poeci,
Gdy tchu nam braknie i drogi się mącą.

 

СВЯТАЯ САРА,
ПОКРОВИТЕЛЬНИЦА ЦЫГАН

Литературный перевод с польского
Любава Малышева

По коже загорелой любой нас отличит.
Поют о Чёрной Панни бродяги-скрипачи.
Часовня кочевыми созвездьями полна.
Молитва — что дорога, икона — что луна.

Когда пути не видно и свет дневной угас.
Мадонна, улыбаясь, оберегает нас.
Иначе как прошли бы, проехали бы как
венгерские долины, Карпаты и Камарг?

Тропинка наша вьётся, вмещая свет и тьму.
Куда же мы стремимся, зачем и почему?
Бредём мы постоянно неведомо куда.
За нами на колёсах — и счастье, и беда.

Что ладанки дымятся остывшие костры.
Цыганская Мадонна, своих укроешь ты.
Помолимся, скитальцы, поэты, скрипачи —
когда дышать нам нечем, когда бредём в ночи.

 

WODA KTÓRA WĘDRUJE

Польский перевод
Ежи Фицовский, 1970

Już dawno przeminęła pora
Cyganów, którzy wędrowali.
A ja ich widzę:
są bystrzy jak woda
mocna, przejrzysta,
kiedy przepływa.
I domyślić się można,
że przemówić pragnie.
Biedna, nie zna żadnej mowy,
żeby nią gadać, żeby śpiewać.
Coraz to pluśnie tylko srebrnie,
zaszemrze jak serce
woda mówiąca.
Tylko koń, co na trawie się pasie
niedaleko stajni
słucha jej i szum rozumie.
Ale ona nie ogląda się za nim,
umyka, odpływa dalej,
by oczy nie mogły dojrzeć
rzeki, która wędruje.

 

ТЕКУЧАЯ ВОДА

Перевод с польского Вантала

Закончилось время цыган кочевых.
А я будто снова увидела их.

Лишь отраженье в быстрине речной —
она бежит и в берег бьет волной,

и взором не догнать, не уследить,
плотиной ей пути не преградить.

Река не знает языка людей,
но с детства разговариваю с ней.

Плотвицею серебряной блеснет,
печалью тайной сердце мне сожмет.

Каурый конь придет на водопой
и тоже станет говорить с рекой.

Но ей не будет дела до коня,
она стремится в дальние края.

 

KRWAWE ŁZY
co za Niemców przeszliśmy na Wołyniu
w 1943 i 44 roku

(отрывок, ниже приводится весь цикл полностью)

Польский перевод Ежи Фицовский

Ach, moi ludzie mili!
Nie lubię myśleć o tamtych złych latach.
Serce mam chore, co w tej chwili
chciałoby się rozpłakać.
Co robić? Trzeba śpiewać pieśni moje
złym ludziom, którzy chcą wojen.
Niech wiedzą, jak to dobrze.
Nie daj nikomu, Boże,
żyć na wojnie.
W najcięższej biedzie, w krwawych łzach
ileż przeżyło serce niejedno —
dziecko żydowskie,
cygańskie dzieci z matką biedną!
Ach, śpiewko, śpiewko w smutku tonąca,
jak ziemia bez słońca!
Kiedy jest wojna, nieszczęść jest tak wiele,
ludzie się trzęsą, drżą na całym ciele,
i serce płacze, i łzy krwawe płyną —
nikt nie wie, co się dzieje z bliskimi, z rodziną…
Może czegoś nauczę ludzi moją piosenką?
Niech nie tęsknią za wojną,
niech im serca zmiękną!
Niech wiedzą, co wojna narobiła z nami,
bo są i tacy, co jej nie zaznali sami
i Cyganom nie wierzą, jak opowiadają,
ilu nas za Niemców zginęło w tym kraju…
Moi drodzy, moi dobrzy ludzie!
Wysłuchajcie tej pieśni, bo ona prawdziwa,
o tym, co Cygan z zoną i dziećmi przeżywał
w wojennej czarnej nocy
oblanej krwią i łzami
wśród gęstwin leśnych.

 

RATVAŁE JASVA
so pał sasendyr pśegijam apre Vofyń
43 i 44 (отрывок)

Папуша
язык польских цыган

Ach, mirę łaćhe manuśałe!
Na kameł pes mange chyrja
cyra te zrypireł,
bo dźi miro nasfało,
kameł sygo te roveł.
Ne, so te kereł? Tśebi te bageł
chyrja manuśenge,
kaj mariben kamen.
Nek dźinen syr miśto.
Na de, devla, ńikoneske
andre mariben te dźiveł,
Andre bida bari i jasvin rarvali
so pśegija ćororo dźi,
ćhindytko ćhavoro,
romane ćhavorenca romńi!

Ach, gili, gili tu tugańi,
syr phuv bikhamerskri.
Adźa chyrja apre sfeto,
so rnariben isy,
pre manuśendyr masa zdran, cytron

i dźi rovel ratvałe jasvenca,
ńikon na dźineł,
kaj sy łeskre semenca…

 

КРОВАВЫЕ СЛЕЗЫ
Что из-за немцев прошли мы на Волыни в 43 и 44 годах (отрывок)

Подстрочный перевод
Илона Махотина

Ах, мои добрые люди!
Не хочется мне злые времена вспоминать,
ибо душа моя больна,
хочет быстро плакать.
Но что поделать? Нужно петь
злым людям, которые войны хотят.
Пусть знают, как хорошо.
Не дай, Боже, никому
во время войны жить,
в беде большой и слезе кровавой.
что прошла бедная душа,
еврейский мальчик,
с цыганскими ребятами цыганка!
Ах, песня, песня ты печальная.
как земля без солнца.
Так зло (плохо) на свете, что война есть,
на людях плоть дрожит, трясется,
и душа плачет кровавыми слезами.
никто не знает, что с его близкими.

 

КРОВАВЫЕ СЛЁЗЫ
Что мы сносили от немцев на Волыни
в 1943 и 1944 гг. (отрывок)

Литературный перевод Зинаида Коннан

Ах, люди, люди добрые мои!
Как вспомню я лихие времена,
так сразу плакать хочется больной душе…
Но что поделаешь? Петь надо ― людям злым,
любителям войны… чтобы очнулись…
Не приведи, Господь, пройти войну —
в беде большой, с кровавою слезою…
Несчастных душ проходит череда:
еврейский мальчик, бедная цыганка
с детьми!.. Ах, песня, песня, ты печальна,
твоя печаль вселенская подобна
земле без солнца… Есть, увы, на свете
такое зло ― война, что разлучает
родных, и рушит семьи, и людская
дрожит от страха плоть, и вся душа
исходит в горе алыми слезами.

 

PIEŚŃ CYGAŃSKA
Z PAPUSZY GŁOWY UŁOŻONA

Польский перевод
Ежи Фицовский, 1950/1951

W lesie wyrosłam jak złoty krzak,
w cygańskim namiocie zrodzona,
do borowika podobna.
Jak własne serce kocham ogień.
Wiatry wielkie i małe
wykoły
sały Cyganeczkę
i w świat pognały ją daleko…
Deszcze łzy mi obmywały,
słońce, mój ojciec cygański, złoty,
ogrzewało mnie
i pięknie opaliło mi serce.
Z modrego zdroju nie czerpałam sił,
tylko przemyłam oczy…
Niedźwiedź po lasach się włóczy
jak srebrny
księżyc,
wilk boi się ognia,
nie ugryzie Cyganów.
Cyganeczka daleko wędruje po lesie,
rży cygański koń,
budzi obcych,
raduje cygańskie serce.
Wiewiórka na cygańskiej budzie
orzechy gryzie.
Oj, jak pięknie żyć,
słyszeć to wszystko!
Oj, jak pięknie
widzie
ć to wszystko!

Oj, jak pięknie
czarne jagody zbierać
jak cygańskie łzy!
Oj, jak pięknie żyć,
na Wielkanoc słuchać pieśni ptaków!
Oj, jak pięknie przy namiocie,
śpiewa sobie dziewczyna,
płonie wielkie ognisko!
Oj, jak pięknie, ludzie, z daleka
wielkanocny
ch pieśni ptaków słuchać,
kwilenia dzieci, i tańca, i śpiewania
chłopaków i dziewczyn.
Oj, jak pięknie żyć,
nocami chodzić nad rzekę,
ryby zimne jak chłodna woda
chwytać w ręce!
Oj, jak pięknie grzyby zbierać,
miłość nieść,
ziemniaki piec w ognisku…
A koń cygański już czeka na murawie,
kiedy wóz będzie gotów do drogi…
Oj, jak pięknie nocami bez snu
słuchać, jak żaby ślicznie
przygrywają!
Na niebie Kura z Kurczętami
i Cygański Wóz
całą przyszłość Cyganom wróżą,
a srebrny księżycuszek,
ojciec indyjskic
h pradziadów,
światło nam niesie,
w namiocie przygląda się dzieciom,
Cygance służy swym światłem,
żeby dziecko jej przewinąć było łatwiej.

Oj, jak pięknie spoglądać w niebo,
niebieskości jego różne w sercu ciułać!
Oj, jak pięknie
czarne oczy, smagłą twarz
całować!
Oj, jak pięknie szumi nam las
to on mi śpiewa piosenki.
Oj, jak pięknie odpływają rzeki,
to one mi serce cieszą.
Jak pięknie wpatrzeć się w toń rzeki
i powiedzieć jej
wszystko.
Bo nikt mnie nie zrozumie,
tylko lasy i wody.
To, co tu opowiadam,
wszystko, wszystko już dawno minęło
i wszystko, wszystko ze sobą wzięło –
i moje lata młode.

ЦЫГАНСКАЯ ПЕСНЯ
Перевод с польского Вантала

Я с цыганскою песней
родилась на заре
на полянах некошеных,
в полинялом шатре.
И росла я до юности,
как шиповник лесной,
все тропинки звериные
исходила босой.
Вихри-ветры цыганские
воспитали меня
и погнали далёконько,
ведь просторна земля.
Дождь мне слезы сцеловывал,
солнце грело и жгло.
Дикой птицей пугливою
становлюсь на крыло.

Помнит чуткое сердце
страсть неведомых стран,
лепет смуглых младенцев,
песни старых цыган.

В изголовьи моем
месяц, князь молодой,
стелет серый туман
невесомой парчой.

От цыганских костров
загорелся рассвет,
я узнала тогда,
что прекраснее нет —

собирать черны ягоды,
как цыганские слезы,
и в светлице под соснами
слушать летние грозы.

 

Дождь мне слезы сцеловывал,
солнце грело и жгло.
Дикой птицей пугливою
становлюсь на крыло.
Помнит чуткое сердце
страсть неведомых стран,
лепет смуглых младенцев,
песни старых цыган.
В изголовьи моем месяц, князь молодой,
стелет серый туман невесомой парчой.
От цыганских костров загорелся рассвет,
я узнала тогда, что прекраснее нет —
собирать черны ягоды,как цыганские слезы,
и в светлице под соснами
слушать летние грозы.
В Воскресение Божье видеть отсвет зарниц,
слушать шепот полыни, песнопения птиц.
Напоить в черной речке утомленных коней,
когда солнце под вечер сонных маков красней.
И летучие звезды в ночь в подол собирать,
и на зореньке поздней смуглый лик целовать.
А в небесах лебедушка с птенцами.
А в небесах скрипит Цыганская кибитка,
готовая давно к кочевьям новым,
запряжена крылатыми конями.
И месяц-князь, божок индийских предков,
глядит в шатер сквозь частые прорехи,
зажег ночник для смуглой госпожи —
цыганки, пеленающей ребенка.
Свои дивные песни лес поет для меня,
ворожбиной печалью отзовется река.
И поймут мое сердце только лес и вода…
…Всё, о чем я пою, талым снегом ушло,
но в тех давних забытых кочевьях
юность осталась моя, сердце я там потеряла.

Проект Московского женского музея «Женская история для детей» представляет третью книгу серии — «Папуша». Книгу написала Лилит Мазикина — писательница, активистка цыганского движения, иллюстрации к книгенарисовала художница и активистка Нюся Красовицкая.

Это история жизни цыганской поэтессы Брониславы Вайс, Папуши.
Папуша сама научилась грамоте, сочиняла стихи и решила записывать их.
Благодаря знанию грамоты одно время возглавляла табор.

Бронислава Вайс пережила Кали Траш — геноцид цыган в 1935-1945 годах, написала поэтическую хронику геноцида: «Кровавые слёзы. Что мы сносили от немцев на Волыни в 1943 и 1944 годах».

Папуша считается первой женщиной ромского происхождения, чьи стихи
были записаны и опубликованы в Польше. Переводы её стихов книгой на русский ранее не издавались. Вот почему кроме «детской» сказки о Папуше, сделали этот небольшой «взрослый» сборник стихов.

Тексты Папуши стали известны после того, как их перевёл польский исследователь Ежи Фицовски. В книге, которую вы держите в руках, многие стихи были переведены непосредственно с языка польских цыган, минуя перевод Фицовского.

Серия “Женская история для детей” рассчитана на младший школьный возраст, но, конечно, книга будет интересна и важна для всех интересующихся женской историей и историей цыганского народа. Это хороший повод ещё раз поговорить с детьми о правах человека в прошлом и в наши дни, в мире и в современной России.

---

Полный текст Кровавых слёз, цыганского реквиема: