Недавно коллектив «Женская история для детей» отказался от «Приза книжного сообщества» non/fictio№ 2018. Книга «Евфросиния Керсновская» стала первой в номинации «Выбор независимых книжных магазинов». Эта была рисованная биография политзаключенной художницы, которая всегда поступала по совести — даже когда оказывалась в нечеловеческих условиях и когда её могли убить за «неправильное» поведение.
«Мы благодарим независимые магазины, которые номинировали нашу книгу (…) Феминистские проекты в нашей стране в настоящее время возможны только в виде diy-инициатив, и наш проект мы делаем сами. Мы не приходили к издательствам, потому что сейчас в отношении феминистской литературы большая цензура. Вы не найдете (…) упоминаний о лесбиянках, о феминистских и антиклерикальных протестах, вы не найдете критику государственной политики. И всё литературное сообщество по нашему мнению на данный момент пресмыкается перед властью. Поэтому мы не считаем возможным принять этот приз.»
Тогда б
ыло сказано, кроме всего прочего, что «цензурированные зарубежные тексты — безопасный способ зарабатывать на феминизме, казаться злободневным и при этом не критиковать текущую политику. Вот почему для перевода избираются истории с патриархальными ролевыми моделями, типа «Сказок на ночь для юных бунтарок», где рассказывается про Маргарет Тэтчер и Эвиту Перон. Но даже они стерилизуются. Так, в русском переводе «Сказок» вы не найдете оригинального текста о роли российских властей в гибели Анны Политковской. Незадолго до этого американка Виктория Шваб обвинила российское издательство в нарушении контракта — «Росмэн» вырезало непатриархальную линию при переводе её книги «Оттенки магии».
Прежде всего нас удивляет не попытка зарабатывать на феминистских идеях, но недальновидность, с которой это делается. Ведь на Западе, на который ориентируются букхантеры, есть и прекрасно продающаяся патриархальная литература о женской истории. Если задача состоит лишь в том, чтобы заработать, почему бы сразу не брать мачо-литературу, зачем хватать первые попавшиеся на международных выставках мейнстримные книги? Зачем брать именно феминистские бестселлеры и резать их? Зачем наносить дополнительный репутационный урон издательству и стране? Ведь о цензуре безусловно станет известно, а шум будет на весь интернет. Зачем привлекать невежественных авторов и делать российские подделки под феминистские книги — абсолютно не будучи вовлеченными в феминистский дискурс, не приглашая даже экспертов, не задумываясь о последствиях чтения для будущего поколения. Если вы в настоящем пишете по образцам из прошлого, будущее будет как прошлое.
На обложке дженерика «Истории удивительных женщин. Истории для маленьких мечтательниц» Евгении Долгиновой от издательства Clever — обладательница многих интересных наград за актуальные военные кампании генерал-майор Валентина Терешкова. Анонс этой книги — исключительно патриархальный «Истории для маленьких мечтательниц» — это книга о 50 российских женщинах — политиках и правозащитницах, героинях войны, первооткрывательницах и путешественницах, меценатах, представительницах искусства, науки, медицины и спорта. «Мы считаем, что детям интересно знать о судьбах великих женщин, об эмансипации, о достижениях женщин — не менее интересно, чем узнавать историю войн, переворотов, великих строек и цивилизационных прорывов». Выделенные слова — то, что немедленно выносит книгу за пределы актуального всемирного феминистского набора идей — она продвигает милитаризм, конкуренцию, доминирование, насилие. Слово «мечтательницы» противопоставляет «бесполезных» девочек мальчикам-практикам.
Зарубежные феминистки тоже до сих пор включают Терешкову в свои антологии. Но зарубежным феминисткам позволительно не знать, что после полета в космос (космос — тоже негодная для современных детей ролевая модель) Терешкова совершала и другие подвиги, в частности, надсматривала над советскими женскими тюрьмами — что, например, задокументировала Ирина Ратушинская в книге «Серый — цвет надежды». Терешкова до последних дней последовательно поддерживает любую милитаристскую агрессию России и получает за это государственные награды, про это написано даже в Википедии.
Зачем навязывать такие приоритеты молодому поколению? Какие наши собственные приоритеты? Какие женщины духовно значимы для нас? На улицах имени каких женщин мы хотим жить? Какими женщинами мы хотим стать? Кем мы предлагаем стать нашим дочерям и внучкам? Это важные вопросы о том, какие персонажи могут быть в книге о женской истории. О том, что цензура продвигает патриархальную ролевую модель.
Вот еще пара примеров, как люди берут хорошую книгу и превращают в мусор. Шведские феминистки Сасса Бурегрен и Элин Линделл создали действительно потрясающую книгу «Феминизм происходит». Русский читатель так и не получил возможности оценить это издание по достоинству, хотя в магазинах появилась довольно дорогая книга на русском с похожим дизайном «Почему мы отмечаем 8 марта» (издательство «Белая ворона») . Феминизм в русской версии был с обложки убран — видимо, автор переиздания изначально осознавал, что для него важнее деньги и собственная безопасность, намеренно совершил подмену. В оригинале на первом форзаце помещалась игра для детей. Детей вообще. При переводе на русский случилась гендерная бинарность, издатель не придумал ничего лучше как поместить игру для мальчиков на первый форзац, а игру для девочек — на последний (!). В похожем духе были совершены и остальные правки, стихи переведены немыслимым образом («Ты с мыслью рождена, с дерзаньем и душой. Толико женский пол велик, как и мужской», «Пять строк прочла – пора бежать, Иначе суп перестоится!»). Какая разница, как переведен текст? Ведь шведы доверяют российскому издательству и ничего не поймут в переводе! Шведские реалии заменены на неравноценные советские или российские. Убрали текст про самое значительное современное шведское явление в области защиты прав женщин – партию Феминистская инициатива!, исчезли слова про аборты, вырезан абзац про Pussy Riot (и слова о свободе слова, Путине, кафедральном соборе), искаженно говорится о равной зарплате. Некоторые факты были переведены человеком не только без феминистского, без политического кругозора но и без гугла: «Беназир Бхутто сменила на посту премьер-министра своего убитого мужа». В оригинале написано «убитого отца». Кстати, читателю даже и не сообщалось, от чьего имени делался такой вольный перевод книги, чьи мнения о российской политической и активистской реальности добавлялись в книгу. В книге автор русских вставок… не был указан. Юные читатели (сначала мальчики, а потом девочки) должны верить авторитетному Никому.
Недавно появилась новая книжка с «точечной» цензурой — книга норвежской писательницы Марты Брин «Женщины в борьбе, 150 лет кампании за свободу, равенство, сестринство» (русское название «Свобода, равенство, сестринство», про борьбу — незаметным шрифтом). На одной из картинок этой книги, вынесенной на обложку (обложка не такая как у норвежского оригинала, где есть массовое шествие), исчез один маленький лозунг «Нет — угнетению лесбиянок» (внутри книги на той же картинке он есть, в оригинале слоган звучит как «Борьба против угнетения лесбиянок»). Слоган был заменен на беззубое и невнятное «Твой день — каждый день твоей жизни» (типа твой день не только 8 марта). Многие говорят, что благодаря тому, что на обложке книги +18+18+18…, внутри она сохранена без цензуры. Дорогие, это и есть цензура.
Цензура — это в том числе политкорректное изменение обложек и названий, и особенно — возрастная маркировка. Задумайтесь, существует целый сектор просветительской литературы, который «ограждает» российских маленьких граждан от того, что в демократических странах преподают в каждой школе. Что именно мы прячем от детей, что подобно Брагеттоне, «одевателю штанов» на героев Сикстинской капеллы, закрашиваем, прячем под обложками, запечатываем в пластик, помечаем 18+? Правду о человеческой сексуальности? Собственную сексуальную недоразвитость? Политические проблемы?
Недопустимо маркировать просветительскую литературу 18+, как, например, мы видим это на книгах «Viva la vagina» (Нина Брокманн и Эллен Стёкен Даль) от издательства «Эксмо» или было на обложке «Как я появился на свет» от издательства АСТ. Что, что там под запретом — в невинной книге, где появление детей объясняют при помощи слов «краник» и «дырочка»? Зачем 18+? Российские девочки и мальчики узнают про изнасилование из реальной жизни чаще, чем из просветительской литературы. Именно сокрытие информации становится причиной уязвимости детей. А большинство людей и до самого взрослого возраста сохраняет уверенность, что клитор и пенис — нечто неприличное. Причем клитор — еще и невидимое, не имеющее топографической анатомии поверхностное выдуманное образование, нелокализованное нигде. Непристойно совсем другое — быть невеждой и видеть всюду сексуальный подтекст, в том числе — в изучении анатомии и физиологии.
Кто должен писать законы для книгоиздания и определять границы нравственного, если не литературное сообщество? Кого мы хотим вырастить, идеальных строителей коммунизма с гладким местом вместо ног или же живых людей с осознанием границ личности, развитой сексуальностью, адекватными представлениями о реальности? Дело литературы — предлагать детям новые ролевые модели, предоставлять последние научные знания, открывать мир.
Во всем мире, буквально в каждой стране, в последние годы мы видим беспрецедентный всплеск правового женского сознания. Быть феминисткой — теперь естественное мироощущение для женщины из правовой страны, тем более для писательницы. Существуют женские радикальные издательства и магазины, они становятся центрами освобождения женщин будущих поколений. Быть феминистской издательницей, быть женщиной, имеющей доступ к информации, площадку для высказывания, умеющей писать и говорить — это большая ответственность. Надо думать о будущих поколениях девочек и мальчиков, чувствовать свою ответственность за противодействие стратегиям фемицида.
Важно услышать голос международного женского сообщества и прекратить транслировать патриархальные мифы о романтической любви, любви до гроба, о половинках, о смертельной ревности и верности, девственности, поруганной чести, героическом спасателе-защитнике, представлять женщину как объект, использовать клише о мести и возмездии, множить порнокультурные сказки и репрессивную сексуальность. Всё это литературные методы фемицида.
Сразу отвечу на ожидаемый комментарий, что лучше издавать книги с цензурой, чем вообще не издавать. Нет, не лучше. Кое-как, с цензурой и пропагандой, мы уже жили.
