Здесь представлены честные истории женщин, чьи мужья совершили «переход». Я переводила эти тексты с английского с ресурса TRANS WIDOWS VOICES, но мне, как психологу, хотелось обратить внимание и на внутреннюю сторону вопроса. Потому что это разговор не только про гендерную идентификацию, это про то, что общество часто выбивает почву из-под ног женщин, оказывая на них чрезмерное давление и предъявляя противоречивые требования. Это оказывает влияние на психику так, что становится действительно сложно вернуть себе опору. Но женщина может ее вернуть и помочь тем, кто в этом нуждается.
История знает много примеров, когда женщине приходится справляться с двойными посланиями, типа «Будь собой, но похудей, измени форму губ…» и так далее. И это про внешнее. Женщина воспринимается как частичный объект, оболочка, не имеющая внутреннего психического содержания — особого содержания, отличного от мужского. И оказывается, что мужчина, верящий в то, что он женщина, принимает за «Женщину» что-то совсем иное, внешний облик, искусственно созданного персонажа, лишенного жизни. Происходит идентификация с пассивным сексуальным объектом, а не с целостной личностью.
Двойные послания — это то, что сводит с ума в самом прикладном смысле. Если окружающие внушают женщине, что ее муж-женщина, а она видит перед собой мужчину, то ее психика расшатывается и у нее возникают сомнения в том, правильно ли она оценивает реальность, правильны ли ее реакции на ситуацию, ее чувства. В этом хаосе она оказывается в ступоре и теряет внутреннюю опору, которая могла бы ей помочь действовать.
Героини оказываются в отношениях, в которых подвергаются физическому, сексуальному и психологическому насилию. Часто им сложно выйти из этих отношений, поскольку на фоне регулярного обесценивания, пренебрежения и унижения со стороны партнера, у них формируется так называемая выученная беспомощность, которая подавляет в них волю и веру в собственные силы. Женщины находятся под давлением общественного мнения, которое также обесценивает их чувства и потребности, требуя от них примириться с неприемлемым отношением.
В одной из историй описан эпизод нанесения физического вреда матке одной из женщин. С точки зрения психоанализа, этот случай отражает бессознательную зависть мужчины к способности женщины вынашивать ребенка, которую он компенсирует обесцениваем чувств и потребностей женщины, а также агрессией, направленной на нее.
Эти истории рассказаны для того, чтобы помочь другим вернуть внутреннюю опору, дать возможность женщинам, попавшим в аналогичную ситуацию отделиться от нее, вспомнить, что они имеют право не принимать перверсии, психические расстройства или деструктивные особенности характера партнера как то, с чем они обязаны смириться, тем более, если они наносят им психический и физический вред.
Здесь также поднимается вопрос о психологической помощи женщинам, чьи мужья совершили «переход». Помощь, предлагаемая, транс-сообществами направлена на принятие женщиной выбора мужчины. На самом же деле, у женщины есть право сделать свой выбор и быть несогласной оставаться в подобных отношениях. Кроме того, в описанных случаях мужья обладают чертами психических расстройств. Члены семьи людей с психическими расстройствами нуждаются в специальной поддержке со стороны психолога, потому что находятся в нездоровой ситуации.
Если женщина подвергается сексуальному, физическому или психологическому насилию — ей необходимо обратиться за помощью и не ждать, что перемены произойдут сами собой. Абьюз всегда происходит циклично «Насилие — извинение и обещание, что это никогда не повториться — «медовый месяц» — срыв». Абьюзер всегда перекладывает вину на свою жертву, что оказывает разрушительное воздействие на ее психику.
Здоровые отношения — когда все происходит по обоюдному согласию и приносит взаимное удовольствие, любое принуждение не входит в определение здоровых отношений, вне зависимости от того, кем идентифицируют себя их участники.
История Филомены: туда и обратно
Мне всегда казалось, что писать — терапевтично. Я знаю, что излечиваюсь, когда сосредоточиваюсь и что-то пишу. Если я правильно подберу слова, то смогу спрятать за ними свою боль, обманув мой мозг. Я знаю, что я там, где нужно, когда могу найти юмор в ситуации и превратить его в забавное противоядие. Но некоторые вещи просто не забавны, как ни старайся.
Это история о мужчине, одетом в сеточку, мини-юбку из ПВХ и туфли на шпильке, который заставляет свою измученную жену / заложницу каждый вечер участвовать в жестоких, порнушных сексуальных играх после того, как она уложила трех своих маленьких детей спать. Я знаю, что это довольно жестко, мне просто нужно было выпалить это за один раз. Я пыталась это как-то сглаживать и скрывать в других историях, но я покончила с тем, чтобы прятать это.
Когда я встретила моего мужа, я была очарована его акцентом, ярко-голубыми глазами и безумно длинными волосами. Мне не особенно нравился стиль хэви-метал или люди, которые его носили, но он был другим. Этот акцент! Эти глаза! Мне было 24 года. У меня было сумбурное, но здоровенное либидо. Это заставило меня реально тупить. Во всяком случае, я ничего такого не думала о волосах, пока он не пролетел мимо меня в мини-юбке и косичках вскоре после того, как мы съехались. Я была в шоке, но я была влюблена. Мы открылись в ту ночь. Я рассказала ему о сексуальном насилии, с которым я столкнулась в детстве, моей бисексуальности, моей общей настороженности по отношению к мужчинам, а он рассказал мне о своей привычке переодеваться, уходящей корнями в его неспокойное детство.
Он сказал, что когда ему было около шести лет, он убежал из дома. В конце концов он прибежал к дому своей тети. Он был очарован видом ее нижнего белья на веревке. Он был немного влюблен в эту тетушку, сказал он мне, она была молодой и очень красивой. Он решил надеть ее одежду, чтобы почувствовать какого это, ее трусики и юбку поверх его коротких брюк, ее бюстгальтер и кружевной топ поверх свитера. Он так и не добрался до главной дороги, где собирался поймать попутку. Вместо этого он заснул рядом со стогом сена, где его нашли обезумевшие уже бабушка и дедушка несколько часов спустя, все еще одетого в одежду его тети. Он сказал, что никогда не был счастливее, чем когда был в этой одежде. Он сказал мне, что поэтому он часто носил женскую одежду — чтобы расслабиться и чувствовать себя лучше, когда боролся с депрессией.
Позже он использовал то, что я рассказала ему в ту ночь, чтобы принуждать меня к сексу и оскорблять. Он настоял, чтобы я не возражала против того, чтобы заниматься сексом с ним в женской одежде, потому что я была бисексуалкой. Это совершенно не соответствовало тому, что я находила привлекательным, но когда я попыталась возразить, он сказал, что я лицемерка и сноб. Он обвинил меня в том, что я пыталась пристыдить его, когда меня тошнило от запаха его силиконовых игрушек, смешанных с парами алкил нитрита (Прим. пер.: алкил нитриты часто используются как клубный наркотик или во время секса для увеличения наслаждениям и расслабления гладкой мускулатуры) и биологической жидкостью, и сказал, что мне нужно быть проще, и что только потому что я родилась в женском теле не значит, что я была лучшей женщиной, чем он. Разве мы не были обе не в порядке? Если я действительно любила его, почему я причиняла ему больше боли? Я заставила себя пересмотреть свои чувства, чтобы сделать его чувства в приоритете. Я любила его, и он был очень милым и таким обнимашкой после того, как я делала то, чего он хотел. Я спутала этот груминг с любовью.
Мы поженились после того, как я забеременела первым ребенком. Он перестал приставать так же часто как раньше с этими нежелательными сексуальным штуками, потому что больше не находил меня привлекательной. Он не любит жир, сказал он. Когда я отказывала на его подкаты он говорил, что я не имею права раздражаться по поводу его внешности, в том состояния, в котором я находилась. Я смирилась со всеми вещами, связанными с сексуальным смущением и ужасом в тот момент, вместе с большей частью моего самоуважения исчезли надежды на излечение от насилия в детстве и на то, что я стану здоровой и счастливой. Включился мой режим по умолчанию — притворяться, что это происходит с кем-то другим, делать все лучшим образом и продолжать. Так мы достаточно мирно «совокуплялись», и в течение следующих шести лет у меня родилось еще двое детей. Он совсем не помогал с детьми, но он не мешал моему слегка нетривиальному воспитанию. Я приняла его пассивное презрение за поддержку и подумала, что это нормальный баланс. Оглядываясь назад, я была очень одинока и измотана. Мне часто хотелось задним числом вселить хоть какой то смысл в печальный ступор этой молодой матери.
После рождения третьего ребенка он впал в глубокую депрессию и несколько месяцев пролежал в постели. Он начал одеваться как женщина почти каждый вечер. Или в то, что, я бы сказала, он считал женщиной. Это не было похоже на мое представление о женственности. На самом деле эта его версия обижала меня. Это было унизительно и жестоко. Он реально думал, что быть женщиной означает желать изнасилования и пыток. Я сказала ему, что мне было больно носить страпон на шраме от кесарева сечения, моя «очередь» быть связанной пугает и ранит меня, я выразила свое предпочтение нежному, заботливому сексу. Он сказал мне, что мои жалобы были манипулятивными и эгоистичными, и что я пыталась задушить его женственность. Он сказал, что я не могу справиться с тем, что он женщина, потому что я ревную, что он не виноват, что я жирная, а он нет, что хоть я и женщина, но больше похожа на сморщенный шар. После этого я старалась избегать всего этого и сосредоточиться на детях.
Когда мы были женаты десять лет, мы переехали с семьей в Ирландию, обратно в его детскую деревню, о чем я всегда мечтала. Он сказал, что это будет здорово для детей и поможет вытащить его из депрессии. Он так скучал по дому, сказал он. У нас будет приключение, о котором я всегда мечтала, и, наконец, счастливая семья. Меня зацепила идея оставить плохие воспоминания и начать все заново. Я выбросила из головы сто или больше маячивших передо мной красных флажков и вступила в лучшую жизнь.
Вскоре после нашего приезда мой муж начал носить женский костюм каждую ночь. Он сказал мне, что я была единственным человеком, которому он доверял, и которому мог показать свою истинную сущность. Он сказал называть его по женскому имени. Он начал говорить со мной своим женским голосом весь день. Я боялась, что дети услышат и будут сбиты с толку, особенно потому, что он часто принимал умоляющий тон, но, казалось, он совершенно не осознавал их присутствия. Он весь день сидел в своем ноутбуке в поисках вдохновения для того, что заставит меня сделать в эту ночь, а я весь день боялась этого. Он перестал покупать топливо для отопления дома, и мне приходилось одевать детей в три слоя одежды и укладывать их всех спать в одну кровать, чтобы они могли согреть друг друга. Я часами читала им каждую ночь, и они казались счастливыми и ничего не замечающими. То время с моими детьми было прекрасным, даже с тошнотворным осознанием того, что он будет ждать там, независимо от того, как долго я останусь с детьми после того, как они отключатся, независимо от того, как долго я буду сдерживать свой разрывающийся мочевой пузырь, прежде чем сдаться и выйти, чтобы пойти в ванную, он будет там, готовый наброситься на меня.
Я никого не знала, у меня не было собственных денег, я не могла водить машину и не могла спокойно никуда ходить с детьми. Он был единственным взрослым, которого я видела, если только не заходил его бесцеремонный брат или один из его друзей детства. Ревущее женоненавистничество его брата испугало меня до чертиков. Он продолжал напоминать мне, что я теперь была на «их территории» с явно угрожающей радостью. Однажды, когда они пили чай и сахарница опустела, брат зарычал на моего мужа: «Тебе лучше гонять палкой эту женщину!» и муж посмотрел мне прямо в глаза и медленно кивнул, а затем присоединился к своему брату в громком смехе. Я пошла в ванную и меня вырвало. Я была поймана в ловушку и мне было стыдно, что я сама отвечала за то, что попала в такую ужасную ситуацию. Чудовищность всего этого парализовала меня.
Он стал звать меня госпожой все время вместо моего имени. Ему нравилось играть скованную, подчиненную женщину, умоляющую не избивать и не насиловать, и заставляющую меня действовать как зловещую доминанту, а затем настаивать, чтобы мы поменялись ролями для его последнего острого ощущения. Я потеряла свою волю и полностью погрузилась в себя. Я чувствовала, что я совсем исчезала. Я была истощена, больна и хотела покончить с собой. По вечерам я начала сильно пить, чтобы вообще ничего не чувствовать.
Я помню, как однажды ночью я дрожала и рыдала, по моему лицу текли сопли и слюни, я говорила ему, что он задувал то крошечное пламя, которое осталось от меня, просила его остановиться, говорила, что он убивал меня, а дети нуждаются во мне. Он ответил женским голосом, который считал покорным не смотря на его баритон: «Да, госпожа. Это приказ?» и затем продолжал игнорировать меня и нужды наших детей в течение нескольких дней, пока я не впала в такое отчаяние, что снова решилась поговорить с ним, строгим голосом госпожи, но он настоял, чтобы я использовала его. Я ненавидела себя за то, что отступила назад, за то, что снова и снова ходила кругами.
В мой сороковой день рождения моя невестка настояла, чтобы они отвели меня в местный паб. Он пытался остановить ее, но она вовлекла его друзей, и это выглядело бы слишком броско, если бы он не позволил им устроить небольшую вечеринку. Я дорого заплатила за это несколько недель спустя, но именно там я встретила своего первого друга в моей новой стране. Она увидела измученную женщину, сидящую с группой, но почему-то одну, и она подошла и села рядом со мной и сказала: «Я вижу у тебя настоящую грусть, ты в порядке?» Я сказала, что я в порядке, просто устала. Она дала мне свой номер и сказала, чтобы я когда-нибудь позвонила ей, чтобы мы могли встретиться за чашечкой чая. Сначала я боялась позвонить, но потом позвонила, и она пришла ко мне в дом, к ярости моего мужа. После нескольких посещений она сказала мне, что отношение моего мужа ко мне неприемлемо, и нам с детьми не нужно было так жить. Она сказала, что я могу выбраться из этого, и она мне поможет. Она не знала о сексуальных пытках, она просто видела признаки домашнего насилия. Эта женщина спасла мне жизнь.
Когда я сказала мужу, что ухожу, он сказал, что собирается покончить с собой. Он сказал, что я наказывала его за депрессию, вызванную болью от невозможности жить как женщина. Он сказал, что я думаю, что я лучше его, что я была жестоким снобом, что меня тренировали «лесбиянки-феминистки», и я разрушала нашу семью и причиняла боль нашим детям. В течение многих лет после того, как я ушла, он продолжал пытаться контролировать меня через угрозы самоубийства. Он сказал, что не может жить таким какой он есть ни с кем, кроме меня. Когда это не сработало, он завербовал своего брата, который радостно угрожал и запугивал меня ежедневно в течение двух лет. Мне удалось уйти от сексуального насилия, но я все еще была в отчаянии и измучена, с тремя детьми — 4, 8 и 11 лет.
Я сделала все возможное, чтобы построить счастливую новую жизнь для себя и детей. Я боролась с злоупотреблением алкоголем, но я думала, что мои дети в целом живут хорошо. Мои младшие двое казались счастливыми малышами, старший иногда устраивал истерики, но было достаточно легко его отвлечь. Я не знала, во всяком случае, повлияли ли на него сексуальные наклонности моего мужа или его жестокое обращение. Я до сих пор не знаю.
Я подумала, что если я устрою хорошую социальную жизнь для моего сына, он наверняка будет в порядке. Вскоре у него появилась отличная группа друзей, которые проводили каждые выходные в нашем доме. Но мой сын проводил слишком много времени в играх и в игровых онлайн-чатах, и мне бы хотелось, чтобы у меня было достаточно сил, чтобы собраться и остановить это. Он начал повторять тревожные вещи, которые он уловил на игровых форумах — увлечение войной, случайное женоненавистничество, гнев по отношению к феминисткам и то, что он научился называть SJW (Прим. пер.: Борец за социальную справедливость). Я пыталась противостоять этим вещам с помощью обсуждений и предложений книг и фильмов, которые, как мне казалось, расширили бы его кругозор, но он предпочел мнение своих онлайн-друзей. У него была большая ссора с его реальной бандой приблизительно в 16, когда он начал громко протестовать против идеи трансгендеризма. Один из его друзей встречался с девушкой, которая была идентифицирована как транс-мальчик, и было нехорошо быть трансофобом. Гендерные несоответствия были в моде у подростков. У меня были свои сомнения относительно гендерной идеологии, но я не обсуждала этот вопрос с сыном. Я задавалась вопросом, были ли его протесты связаны с его отцом, но заметила, что его слова и фразы были не его собственными, а теми, которых он набрался в интернете.
Позже мой сын, которому сейчас 18 лет и который был отчужден от большинства своих друзей, встретил похожую борющуюся девушку, и они стали неразлучны. Они встречались около года, с множеством драматических взлетов и падений, после чего он сказал мне, что он на самом деле не любит девушек, они были слишком трудными и манипулятивными, и что он находит влагалища довольно отвратительными. Он сказал, что думал, что он, вероятно, гей. Он проводил все больше и больше времени в сети. Раньше он был очень физически активный ребенок, я видела негативные последствия того, чтобы он сидел всю ночь за своим ноутбуком и спал весь день, но, что бы я ни пыталась делать, он всегда находил способ обойти это. Примерно в 19 лет он начал встречаться с женщиной, идентифицированной как транс-мужчина. По сути, они были гетеросексуальной парой, я старалась изо всех сил быть поддерживающей и уважительной, не забывая использовать их предпочтительные местоимения. Вскоре мой сын был принят на мультипликационную программу в соседнем колледже и переехал жить в университетский городок. Он вступил в общество ЛГБТК + и клуб геймеров. Его партнер был на том же курсе. Казалось, что он чувствует себя лучше, эмоционально, социально и академически. Я начала меньше беспокоиться о нем. Он был взрослым, и я должна была позволить ему жить своей жизнью.
Я навестила моего сына несколько недель назад. Он объявил себя женщиной. Он сказал, что я никогда не буду использовать его «мертвое имя», и что ему нужно, чтобы я сказала, что считаю его женщиной. Я пыталась мягко выразить свои опасения когда он делал паузы, чтобы перевести дыхание во время его агрессивного, решительно настроенного диатриба против меня из-за того что я не моментально приняла это и не выказала своего энтузиазма. Я вдруг превратилась в мерзкую, манипулирующую женщину, которая оскорбляла и унижала его в детстве. Я сделала его неспособным иметь дело с реальностью, с его борьбой с гендерной дисфорией. Не помню ни единого случая, когда он хотел быть девушкой, только то, что он просил, чтобы я звала его Рыцарь, Гарри, Анакин, Инди, Солдат, Соник и Боромир. Когда я сказала так, он пришел в ярость. Он сказал, что он мне не принадлежит и я не знаю его, и что я пыталась казаться каким-то добрым, всезнающим ангелом, а не мерзкой, трансофобной TERF (Прим. пер.: сокр. От trans-exclusionary radical feminist — исключающая трансгендеров радикальная феминистка), которой я являюсь. Когда я начала рыдать, он сказал, что я снова манипулирую им, сказал, что не любит меня, я даже не был мне другом. С ним я должна была проявить некоторое смирение, признать, что он женщина, но на самом деле для этого было уже слишком поздно. Он сказал, что я заставила его хотеть убить себя, и он не хотел больше иметь со мной ничего общего.
Прошло около 9 лет с тех пор, как я ушла от своего бывшего мужа при помощи нескольких хороших друзей и службы по борьбе с насилием в семье. Большую часть времени я могу дышать свободно, глубоко, а не поверхностно и неровно как раньше. Я стала в состоянии превратить мое употребление алкоголя во что-то веселое и социальное. У меня прекрасная жизнь с двумя младшими детьми. У меня есть партнер, который добр ко мне и уважает меня. Я даже могу наслаждаться сексом. Я думаю написать забавные мемуары о приспособлении к жизни в новой стране. Ту часть истории, что про сексуальное насилие, я в них не включу.
Мой бывший теперь живет на Филиппинах, где он «спас» обедневшую женщину, которая вдвое его моложе, чтобы она стала его благодарной служанкой и сексуальной рабыней. Он и его брат заставили меня подписать контракт о разводе по обоюдному согласию и сохранили все. Он не поддерживает своих детей ни в финансовом отношении, ни в иных отношениях. Я не знаю, живет ли он женщиной, мужчиной или своим истинным я, жестоким, глубоко женоненавистническим, гомофобным аутогинефилом (Прим. ред.: Аутогинефилия — перверсивная тенденция мужчины сексуально возбуждаться от мысли или образа самого себя в качестве женщины). То, что я пережила от рук моего мужа, чуть не убило меня. Я знаю, что многие женщины подвергаются такому же насилию, может быть, не на таком же уровне, а на уровне, который наносит тяжкий вред им и, зачастую, их детям. Их истории должны быть услышаны.
Общество с якобы благими намерениями настаивает на том, что мужчины теперь женщины, просто потому, что они так говорят. Мужчины как мой муж. Эти люди восхваляются как великолепные и смелые. Женщины, пострадавшие от этих самых знаменитых мужчин, вынуждены стыдиться, молчать и подвергаться дальнейшему насилию. Я и мои дети — не корм для мужских фетиш-прихотей или показной добродетели их пособников. Я буду продолжать рассказывать свою историю во всей ее безобразной правде. Я надеюсь, что и другие расскажут свои.
История Шалин: прочь из моей гардеробной и из моей жизни
Я никогда не забуду день нашей свадьбы. То, что должно было стать давно забытым комментарием, будет преследовать меня много лет спустя. Я проснулась тем утром и позвонила своему жениху. Я сообщила ему, что еду на свой свадебный завтрак и увижу его в церкви вечером. Я пошутила: «Есть ли что-нибудь, что ты должен сказать мне, прежде чем мы сделаем это?» Он сделал паузу, я сделала ему выговор за то, что он меня дразнит. Затем он сказал: «Нет, ничего. Я просто играю».
Вскоре после того, как я вышла замуж, произошли странные вещи, например я обнаружила, что мой бюстгальтер был упакован вместе с другим багажом мужа когда он ехал в командировку. Я нашла фотографии непривлекательных женщин в нижнем белье на нашем компьютере. Всегда было объяснение, а иногда, по его словам, даже моя вина. Мой муж настаивал на том, что ему нужно побрить ноги. У него было то, что он считал хорошей причиной для этого. Я сообщила ему, что это будет так отвратительно, что мне придется спать в запасной спальне.
Наша сексуальная жизнь не была похожа но то как я ее себе представляла в норме. Он купил книгу с разными ролевыми играми. В большинстве сценариев я чувствовал себя неловко. Один сценарий, которого не было в книге, но который он предложил, был в том, чтобы мы одевались как сексуальные женщины и притворялись, что мы лесбиянки.
В этот момент я покончила с любыми попытками подыграть этим фантазиям, поскольку чувствовала, что он увлекается всем этим. Он часто действовал покорно в спальне, что вызывало не очень приятные эмоции. Он часто хотел быть связанным, и становилось слишком много подвешиваний, поэтому я отказывалась это делать.
Однажды я раньше вернулась из магазина и обнаружила, что он наклеил какие то искусственные ногти и запрыгнул в ванну, чтобы побрить ноги, где я обнаружила его в состоянии возбуждения. В этот момент его «переодевание» вдруг вывалилось из шкафа. Он сказал, что эти вещи заставили его чувствовать себя расслабленно, и он обвинил меня в том, что я источник его стресса и одиночества. Я думала, что у нас были прекрасные отношения, и что этот секрет отнял у нас близость и нашу дружбу.
Я только что закончила университет и получила предложение о работе в другом городе. Я поделилась со своей семьей, что планировала уехать и развестись. Семья не поняла, потому что я об этих вопросах я не говорила до этого времени. Они не были уверены, был ли он трансвеститом, и я тоже. Я поверила своему мужу, когда он пообещал больше не делать этого.
Вскоре мой муж настоял, чтобы мы создали семью. Родился наш первый ребенок, и через несколько месяцев я обнаружила доказательства переодевания, которое привело к конфликту. Несколько недель спустя наш ребенок попал в больницу с тяжелой болезнью. Когда я была в больнице с ребенком, муж решил признаться, что он переодевался с подросткового возраста. Он снова обвинил в этом стресс и одиночество и согласился на прием у психотерапевта. Мой муж пообещал больше никогда не переодеваться.
Мы начали ходить к консультанту, которого он нашел для нас. Этот консультант выступал за «девичники» для моего мужа с группой переодетых мужчин в дополнение к многим другим увлечениям, которые отвлекали его от меня и ребенка. Она сказала, что он мог бы лучше относиться ко мне, потому что у него есть женская сторона, и мы могли бы делать некоторые вещи вместе как подруги. Я не согласилась с этим, и она сказала мне, что я очень недалекая.
Она сказала, что я лесбиянка, потому что я влюбилась в мужчину с внутренней женской стороной. Консультант сказала, что моему мужу нужно по крайней мере три месяца, чтобы определиться мужчина он или женщина. Это было шоком для меня, и я спросила об этом моего мужа, и он сказал, что она вкладывает слова в его рот. Мы согласились больше не встречаться с этим консультантом, так как это не помогло нашему браку. Он пообещал никогда не переодеваться снова.
Я стала профессионалом в игнорировании гигантского розового слона в нашем доме. Во время моей третьей беременности мой муж хотел испытать то, что я чувствовала. Он сделал беременный живот с сиськами. Он носил его по дому, занимаясь делами, чтобы чувствовать то, что чувствую я. Я начала чувствовать, что это было больше о нем, чем обо мне. Наш сын был так встревожен этим, что однажды порезал этот живот ножницами, пока его папа был на работе. Муж пытался убедить меня, что он мог кормить грудью нашего ребенка, чтобы я могла отдохнуть. Он даже зашел так далеко, что отправил мне статьи, подтверждающие это, после того, как я отвергла эту идею. Я стала профессионалом в отрицании моих проблем и моей интуиции и полностью сосредоточилась на детях. Когда периодически я обнаруживала, что он переодевается, он обещал никогда больше этого не делать. Я ему верила.
Ополосните, вымойте, повторите. Одиннадцать лет спустя и несколько эпизодов, когда я находила поддельные ногти и другие доказательства переодевания, теперь было трое детей, и мой муж встретил кого-то онлайн, кто поделился своими фантазиями о переодевании и убедил его заняться сменой пола. Я нашла все их откровенно сексуальные сообщения. Он писал, что женитьба на мне была как пытка. Все эти годы он думал, что его пытали. Они даже обсуждали моё убийство.
Я подала на развод, но он убедил меня, что хочет быть тем человеком, которым обещал быть, когда мы поженились, и вся эта фантазия была позади него. Опять же, я решила поверить его словам, хотя мои глаза видели развитие груди, переросшие волосы, проколотые уши и более длинные ногти.
В последний год нашего брака я узнала много его секретов. Я узнала, что он спрятал женскую одежду на нашем чердаке, в своем ящике для инструментов, в доме своей матери. Я узнала, что он покупал и выбрасывал одежду, чтобы я не нашла ее. Я узнала, что он одалживал мою одежду. Я чувствовала это и внедрила методичный способ организации своих ящиков, но по прежнему находила свои трусики и туфли растянутыми. Я узнала, что одежда, которую он покупал для меня, была в действительности вещами, которые он хотел носить сам.
Я также обнаружила, что он посещал все того же терапевта, к которому мы согласились не ходить несколько лет назад. Она написала ему письмо, предлагая начать переход, и он принимал гормоны с рождения нашего первого ребенка. Та подростковая грудь, которую он всегда прятал под футболкой в бассейне, возникла не случайно. Она была такой отвратительной, но как его жене мне было жаль его, и я чувствовала себя ответственной, потому что он сказал, что бугорки были от лекарства от ОКР, которое он принял по моему настоянию, чтобы прекратить переодевание.
Я узнала, что отсутствие секса в нашем браке было связано не с тем, как я к нему относилась, или с моим нежеланием его, в котором я часто обвинялась, а с тем, что у него не было либидо из-за гормонов, которые он принимал.
Я узнала, что некрасивые женщины в нижнем белье, которые я видела на домашнем компьютере, когда мы были молодоженами, были вовсе не женщинами, а мужчинами переодетыми в белье. Он признался, что собирался сказать мне в день нашей свадьбы, что он боролся с переодеванием, когда я спросила его, есть ли что-то, что он должен сказать мне, прежде чем мы поженились.
После того, как я ушла от него, я впервые за много лет почувствовала себя собой. Я была потеряна среди слежки за его переодеванием и попытками не заставлять его переодеваться. Я наконец смогла носить одежду, которая мне нравилась, не беспокоясь о том, что он может отреагировать на нее. Детям пришлось оплакивать потерю отца, им больше не разрешалось называть его «папа» — это самое грустное из всех этих обстоятельств. Все это было очень травмирующим для меня, но для детей это было намного сложнее.
История Симон: идентичность найдена
«Из страданий появились сильнейшие души; самые сильные герои опалены шрамами» — Халил Джебран
Моя мать познакомила меня с Халилом Джебраном, когда я была подростком, но только после того, как я оставила своего бывшего после 11 лет насилия, его красивые слова стали означать что-то иное.
Я ничего не знала, когда начала отношения с моим бывшим в возрасте 20 лет. Он ухаживал за мной с цветами, конфетами, мы ходили на свидания, в кино, и это было прекрасно. Мне следовало подумать, что с некоторыми из историй, которые он рассказывал, что-то не так. Он уже был вдовцом (ему было 26, а мне было 20, когда мы встретились), и он потерял свою жену в результате несчастного случая, поэтому не ездил за рулем и никому и не говорил об этом. Похоже на нереальную историю, но я уже выросла в доме, где мы хранили секреты от посторонних.
Я обнаружила, что он солгал мне, что он курит. Он прятался в душе и курил, или курил в туалете. Он сказал мне, что перестанет, и я поверила ему. На одном свидании он сказал мне, что не любит меня, просто чтобы увидеть выражение моего лица — я сразу заплакала, но потом он сказал, что он только шутил и что он любит меня, и тогда я поняла, я влюбилась в него. Затем в течение следующих нескольких месяцев он начал приходить с опозданием, до часа. Тогда не было никакого способа связаться друг с другом, поскольку не было мобильных телефонов.
Секс был неловким, и мне это не нравилось. Я говорю, что мне это не нравилось, потому что у меня никогда не было оргазма. Я была вынуждена делать анал, я чувствовала давление, я должна была использовать игрушки и проникать в него этими игрушками. Он покупал мне секс-игрушки — но в итоге использовал их на себе. Он покупал мне нижнее белье (хотя оно никогда не подходило), а потом надевал его и заставлял меня заниматься с ним сексом. Я чувствовала давление и не хотела делать то, что он хотел от меня. Я не чувствовала, что могу сказать нет. В детстве меня учили не говорить «нет», иначе мои родители разозлились бы на меня. Он игнорировал меня, не разговаривал со мной или закатывал огромные истерики, и это заставляло меня быть послушной. Он часто бросал ножи вокруг меня, около моего лица, он регулярно делал ката (Прим. Пер.: в некоторых боевых искусствах – формализованная последовательность движений, связанных принципами ведения поединка с воображаемым противником или группой противников) с палкой от метлы или практиковал высокие удары около моего лица. Он сломал ветровое стекло, когда мы однажды подрались в машине, пнув его изнутри. Он подготавливал меня к тому, чтобы попытаться стать лесбиянкой или бисексуалкой.
Я нашла транссексуальное порно на его компьютере, и он не хотел чтобы я заходила в кабинет, выгонял меня, и я сидела в нашей спальне. Большинство ночей он оставлял меня одну; он ложился спать после меня. Он забирал мои ключи; он забирал мой ключ от входной двери и не впускал меня, я должна была звонить и предупреждать что возвращаюсь домой. Мне приходилось стучать в дверь, чтобы он меня впустил. Он заставлял меня работать, а сам оставался дома и не работал. Он не мог продолжать работать, потому что у него постоянно были перепады настроения, и он не вставал с постели. Я знаю, что он был психически болен, в дополнение к его AGP (Прим. пер.: амбулаторный профиль глюкозы при диабете — эндокринологические параметры, влияющие на эмоциональную сферу). Я столько раз пыталась оставить его, но он говорил, что не может жить без меня. Я даже разорвала нашу помолвку. Я начала находить женскую одежду в нашей стирке, но нашим соседом был его брат, и он всегда приводил случайных девочек домой, поэтому он говорил мне, что их стирка смешалась с нашей. Я покупалась на это.
Я набрала вес более 170 кг, поэтому он перестал меня трогать. Я использовалась, как инструмент для мастурбации. Я мало что помню, сейчас я нахожусь в терапии, но я могу с уверенностью сказать, что я не хотела заниматься сексом большую часть времени, когда он хотел, чтобы я проникала в него или когда занимался сексом в женском нижнем белье. Он делал со мной что-то своими руками, что привело к повреждению моей матки, что привело к более чем 20-летним проблемам с фертильностью. Я все еще пытаюсь понять, подвергалась ли я сексуальному насилию, потому что я не понимаю, что со мной произошло.
Я составила двухлетний план по уходу от него, когда моя бабушка умерла, я поняла, что если я не оставлю его, я тоже скоро умру. Когда я нашла работу и потеряла часть веса, я оставила его. При этом он открыл свою правду. Он ревновал, потому что у меня была матка. Он хотел быть женщиной, у него была гендерная дисфория (Прим. пер.: расстройство гендерной идентичности), он надеялся, что мы могли бы остаться вместе, я могла бы завести любовника, если бы захотела. Он планировал сделать переход, и он думал, что у меня был роман. Я сказала ему, что он эгоистичен, женщины не относятся к другим женщинам так, как он относится ко мне, и что он думает я за человек, если считает, что у меня может быть кто-то на стороне? Я ненавижу слово Любовь. Оно используется для манипулирования.
У меня проблемы с границами, я не могу сказать «нет». Я позволила себе быть принужденной к сексу, которого я не хотела, потому что я не хотела расстраивать моего партнера в то время. Я сказала да, когда хотела сказать нет. После того, как я влюбилась в своего мужа и вышла за него (отношения на расстоянии были очень хороши для меня, потому что это позволило мне лечиться/скрывать свои проблемы), я все еще веду себя так, как будто мой муж обидчик, когда он не сделал ничего плохого. Я боюсь его, когда он молчит, потому что я научилась, что тишина = гнев (хотя он просто устал).
Итак, я замужем 10 лет и у меня есть ребенок, 2 года. После его рождения я потеряла свою идентичность, которую создала вокруг раковины человека, которым я стала со своим бывшим. Мне нужна постоянная поддержка; я страдаю от приступов тревоги. Плохой 2019 год привел к срыву, я поняла, что мне нужно лечиться, чтобы стать лучшей матерью. Это работает. Я не знаю, кем я могла бы быть, но я знаю, кто я сейчас.
Осенняя история: давайте разделимся и поищем подсказки!
Люди всегда спрашивают: «А вы что не знали?» Или «Вы, наверное, видели признаки?» Я всегда думала, что ответом на оба вопроса было «НЕТ!».
Оглядываясь назад, я думаю, что были признаки, которых я просто не видела. Вы осудите меня и решите, что я должна была понять, что мужчина, которого я любила, позже объявит, что он на самом деле женщина.
Первый знак пришел в нашу брачную ночь, когда он сказал: «Я знаю, что ты оставишь меня», и это было как удар ножом. Я любила этого парня каждой частичкой моего существа, так почему он думал, что я оставлю его? Я и не подозревала!
В первые две ночи нашего медового месяца он отвез меня в дорогой отель, и мы наслаждались обществом друг друга. Медовый месяц закончился — мы отправились на «грузовике» в какое-то забытое Богом место в глуши на десять дней в поход. Нет проточной воды, нет туалетов, много грязи и пыли и миллионы мух. Я переносила походы с ним и раньше и, хотя мне это очень не нравилось, я согласилась на попытку установить идеальные отношения. [Австралийские] друзья, которые описали меня как «Пятизвездную чиксу», поняли, что я определенно влюблена в него, а зачем мне еще ходить с ним в поход? Был ли тот факт, что он обожал свой грузовик и любил отдыхать в походах, еще одним знаком?
После медового месяца и возвращения домой его эго было хрупким, так как он был без работы. В течение этого времени он проводил бесконечные часы днем и ночью, играя в жестокие компьютерные игры. В перерывах между играми он жадно читал из своей огромной коллекции книги о войне и научной фантастике. Когда он не читал их, его голова была погружена в комиксы о супергероях, которых у него были тысячи. Было ли это просто тем, что свойственно парням или другим знаком?
Когда он начал работать, мало что изменилось, за исключением того, что мы регулярно встречались после работы, чтобы выпить перед тем, как идти домой. Для внешнего мира у нас был идеальный брак, и хотя я бы предпочла, чтобы он проводил со мной больше времени, чем со своим компьютером, я думала, что мы были счастливы и что наш брак был крепким.
Когда у меня был перитонит, и после операции мне пришлось провести шесть дней в больнице, чтобы сделать инфузии антибиотиков, все было только про него и про то, что он не справится, если я умру. Он разразился сыпью по всему телу и обвинил меня. Он был убежден, что я сменила марку стирального порошка. Позже его врач сказал мне, что считает, что эта сыпь была психосоматической. Конечно, это был знак?
Самым очевидным признаком, должно быть, было его регулярное пропадание в большом хозяйственном магазине по выходным. В большинстве случаев он исчезал на несколько часов и возвращался с новой мужской игрушкой. У него был сделанный на заказ деревянный сарай, в котором хранились все его драгоценные инструменты. По иронии судьбы его сарай был единственным местом, где он соблюдал порядок. Как ни странно, он был самым безруким рабочим, которого я когда-либо встречала.
Через шесть лет после вступления в брак у меня обнаружили аневризму мозга, которая стала началом конца наших отношений. И снова, это было все о нем и как он должен был справляться со стрессом из за всего этого.
Первая операция не была успешной, и мне нужно было ждать шесть месяцев, пока не закончится восстановительный период, прежде чем они смогут закончить то, что начали. Было крайне важно, чтобы мое кровяное давление не повышалось, и, следовательно, секс был запрещен в течение целого года, что почти сводило меня с ума. Как ни странно, он, казалось, справился с этим хорошо. Определенно знак!
Он был со мной через восемнадцать месяцев после моей второй операции, когда мне сказали, что необходима третья операция, и что мне нужно было избегать стресса. Через две недели он рассказал мне о своей настоящей личности, которую звали Гарриет.
Я реально думала, что он шутит. Как оказалось, шутка обернулась против меня. Я была полностью опустошена, узнав, что мужчина, которого я любила, с его недостатками и все такое, сказал мне, что он любит одеваться как женщина. По всей видимости, у Гарриет был целый гардероб одежды в помещении, которое он арендовал. Все наконец-то стало понятно! Я уверена, что он ходил в свое хранилище, чтобы становиться Гарриет, а потом забегал в хозяйственный магазин и покупал первое, что видел, чтобы принести домой. Итак, дамы, пожалуйста, остерегайтесь мужа, который слишком часто ходит в хозяйственный магазин, потому что вы никогда не знаете, где он был на самом деле или чем он действительно занимался. Или я ошибаюсь, это просто мужественный поступок?
Когда шок немного прошел, по совету общего друга я решила позволить ему принести вещи Гарриет домой. Будучи послушной женой, я пыталась поддержать его, в то же время желая заболеть. Я постирала всю его одежду и нижнее белье, прежде чем повесить эти платья и отвратительные негабаритные шпильки в коробках в моем гардеробе. Ошибка!!! Я открыла ящик Пандоры, и жизнь никогда уже не была прежней.
Вместо того, чтобы Гарриет выходила маленькими порциями (поскольку он утверждал, что был просто парнем, который любил время от времени одеваться), она внезапно встала у руля. Гарриет сказала мне, что человек, за которого я вышла замуж, был мертв, и он никогда не существовал, фактически делая меня Транс Вдовой. Весь наш брак был фиктивным, и теперь Гарриет — полностью раздутый и полностью преображенный транс-активист.
Зная, что он собирается сделать переход, у меня не было выбора, кроме как уйти. Позже он написал мне, говоря, что в то время, когда мы поженились, я никогда не могла бы узнать, что он совершит переход, потому что тогда у него не было диагноза. Доказательством того, что он обманул меня, была его публикация в Facebook, где он рассказывал, что думал о переходе еще за несколько месяцев до нашей свадьбы.
История Карен: Консультирование
Транс Вдовы и Консультирование
Благодаря повышению осведомленности и предоставлению ресурсов, в настоящее время существует множество консультативных и вспомогательных служб для лиц, планирующих переход в противоположный пол, в любом возрасте. Некоторые службы также предлагают поддержку членам семьи и близким, пострадавшим от перехода человека. Но опыт многих партнеров, обращающихся за помощью, заключается в том, что вместо признания травмы и потери, пережитых многим партнерами, начинается перевоспитание и работа на поощрение принятия.
Для многих партнеров это недостаточная помощь и может усугубить их чувство гнева и изоляции. Многие партнеры не испытывают позитивного отношения к гендерным изменениям и не хотят оставаться со своим партнером. Подсчитано, что на этом этапе разрушается около половины отношений. Найти консультанта, который не осуждал бы мою ситуацию и мои негативные чувства по поводу решения моего мужа, оказалось трудно. Один пытался убедить меня, что я просто отрицала фактическую правду о его женственности; другой казался сбитым с толку моими необычными обстоятельствами. И очень трудно найти поддержку сверстников, так как партнеры, которые не принимают переход и не остаются в отношениях, склонны прятаться в изоляции из-за страха критики или ярлыка трансофобии. Многие обращаются за поддержкой к коллегам в Интернете, в неформальных сетях и сообщают об опыте бесполезных консультаций из различных источников, в которых ставится под сомнение их решение не оставаться со своими партнерами или их определение собственной истории и опыта. Такой опыт в конечном итоге наносит ущерб и изолирует и может помешать обратиться за дополнительной помощью.
Когда мой муж объявил о своем намерении совершить переход после 20 лет брака, совершенно неожиданно мне очень повезло. Я могла получить консультации специалиста по рабочей страховке и мне назначили консультанта, которая умело и быстро сформировала очень продуктивные терапевтические отношения со мной. С самого начала она работала с моей ситуацией как «потеря, а не отвержение», без осуждения или какого-либо стремления рассказать мне о моих заблуждениях или состоянии отрицания. Она выдерживала и контейнировала мою ярость и горе, и я никогда не чувствовала, что мои чувства были незначительными или позорными. Она неоднократно напоминала мне, что «я чувствую, как я чувствую», и что принятие этих трудных чувств было отправной точкой для перемен.
Это было откровением, что мои чувства были приняты. Чувства, которые я испытывала, будучи партнером кого-то, планирующего переход, я не должна была испытывать или делиться ими среди медиа-бури позитивных сообщений о переходе. Я была шокирована и чувствовала себя глубоко преданной и обманутой. Я была переполнена гневом по поводу того, что я воспринимала как эгоизм моего мужа, ужасного время в жизни моих детей и отсутствия внимания к нашим чувствам. Я чувствовала отвращение к физическим аспектам его запланированного перехода, и чувство стыда по отношению к этому секрету, и к тому, что я никогда не подозревала об этом в собственном браке. Возможно, хуже того, что я чувствовала себя глупо, стыдно и смущенно, было то, что мои обстоятельства были настолько «странными», что, возможно, со мной что-то не так. Я чувствовал себя совершенно потерянной, а иногда и безумной от горя и ярости.
Мягкое, ключевое сообщение моего консультанта было в том, что мой муж «считает, что он женщина, даже если вы так не считаете». Принимая мои чувства неверия и скептицизма, что мой муж на самом деле был женщиной, она напомнила мне, что неустойчивое и порой безрассудное поведение моего мужа после его объявления могло быть обусловлено его абсолютной убежденностью в том, что он женщина, и у него не было другого выбора, кроме как следовать этому.
Начиная с нашей первой сессии, консультант прямо называла мое горе; мы говорили об опыте живой утраты. Мой муж исчез в моих глазах, вел себя так, что я почувствовала, что он совершенно другой человек, и, казалось, оторвался от меня, нашей истории, нашего брака и семьи, как только он сбросил бомбу.
Мы вместе вернулись к треугольнику «жертва / преследователь / спасатель», и она осторожно бросила вызов моей роли жертвы. Она также бросила вызов моему гневу из-за несправедливости моей ситуации и — к нашему взаимному веселью, несмотря на мои страдания — на тему моего представления о том, что жизнь была или должна быть справедливой!
Я полагаю, что большая часть работы консультанта была похожа на любую работу с людьми, испытывающими потерю или развод, мы работали с предположениями и бесполезными мыслями, а также с нелинейной природой утраты.
Она помогла мне открыть, что я могу быть в порядке, даже если моя ситуация не в порядке. То, что я могу выбрать это, и что, выбирая «быть в порядке», не значит, что я оправдываю поведение другого человека.
Я не подвергалась наказанию за «неправильное поведение», как другие женщины в таком же положении при обращении за консультационной поддержкой от транс-организаций. Мне было позволено называть его «он», поскольку это был мой жизненный опыт и реальность моей личной истории и самоопределения.
Меня не перевоспитывали; я полностью поняла мышление трансгендеризма и то, на что похож этот опыт для людей, которые приходят к этому решению. Мой консультант не занимала позицию необходимости исправлять мое мышление или взгляды, а также необходимость удерживать меня в браке.
И что очень важно, она помогла мне заметить, что моя жизнь была прекрасна и полна позитива и возможностей. И размышляла со мной о том что, что бы ни случилось, я справлюсь с этим. Она снова соединила меня с моим чувством, что я хороший человек, хорошая мать и хорошо справляюсь со своей работой, и ни разу не было осуждения или исправления моих убеждений относительно перехода моего мужа или статуса женщины.
Растет интерес к необходимости поддержки партнеров тех, кто совершает переход; люди, находящиеся в этом очень изолированном и необычном положении, нуждаются в неосуждающей и деликатной поддержке, независимо от того, принимают ли они это и хотят ли остаться, или же они несчастны и не желают присоединяться к переходу. Именно так я пережила то, что изменило жизнь многих людей и стало разрушительным, и я достигла мира в моей новой жизни.
История Фары: я не лесбиянка
История до принятия Закона о гендерном признании
Был вечер понедельника, и вот-вот должен был начаться Coronation Street (Прим. Пер.: сериал). Мой муж принимал ванну, и я хотела у него кое-что спросить. Я вошла и увидела, что его нога торчит из ванны, покрытая кремом для бритья, и бритву в руке, приготовленную к бритью.
«Для чего ты бреешь ноги?»
«Потому что я хочу быть женщиной»
С этими словами я обнаружила, что 12-летние отношения, в которых я провела большую часть своей взрослой жизни, были построены на лжи, мой мир развалился, и моя способность доверять исчезла навсегда.
Он был родом из неблагополучной семьи и имел серьезные проблемы с самооценкой когда рос. У него никогда не было девушки до того, как он встретил меня, но я знала, что раньше у него была пара коротких встреч с геями, которые возникли из-за его интереса к лесбиянке, которая пожалела его и представила его своим друзьям. Несколько мужчин запали на него, а он отчаянно нуждался в человеческом контакте, поэтому он согласился с этим — он сказал мне, что это ничего для него не значило, поэтому он не продолжил.
Я думала, что наша сексуальная жизнь была довольно разочаровывающей и ограниченной его либидо, но он показывал все признаки того, что его интересовали только женщины. В то время, когда я была с ним, не было абсолютно никаких указаний на то, что он был кем-то, кроме мужчины с гетеросексуальными интересами и гендерными увлечениями, пока он не объявил, что хочет быть женщиной.
Вечер понедельника был тяжелым. «Ты не женщина!» Слезы и сопли текли по моему лицу, когда я пыталась понять, но не могла. Мы легли спать, и мне нужно было, чтобы он обнял меня, хотя я не могла поверить в тот кошмар, в котором я тогда оказалась, — и стало только хуже, когда я убедила его поговорить с его врачом. На следующий день я пошла на работу, но уже через несколько минут вернулась домой. Я не могла ни с кем говорить о том, что произошло, и тем более работать.
Он пошел к врачу и вместо того, чтобы рассказать мне больше о том, что ему сказали о его желании стать женщиной, он сказал мне, что он постоянно фантазировал о сексе БДСМ с крайне мазохистским уклоном и ежедневно мастурбировал в своих фантазиях — это били до-интернетные дни и у него было всего 2 мягких порно журнала, так что все это было в его голове. Теперь я поняла, почему у нас была такая плохая сексуальная жизнь.
За 9 месяцев он ходил ко многим врачам, психологам, психиатрам и консультантам, пока я не подала на развод, и все это время он думал только о себе. Он помешался. Он не был готов отдыхать, пока не получит необходимых заключений для удаления его члена, и моим чувствам никогда не уделялось никакого внимания.
В течение этих 9 месяцев рассказы о его чувствах начинались с того, что он хотел стать женщиной, ненавидел свои гениталии, хотел стать бесполым роботом, а затем повернулся к желанию свингерства со мной и другими парами или БДСМ. В одно памятное воскресное утро он в течение часа прошел через все эти варианты, прежде чем вернуться к утверждению, что хочет стать женщиной. Он отверг любые предположения о том, что его воспитание подавляло его сексуально и, возможно, являлось основой его убеждения в том, что его член должен быть удален.
Медицинские работники посоветовали ему встретиться с другими транссексуалами в местной группе трансвеститов / транссексуалов (помните, что это было очень давно, и ЛГБ не существовало, а тем более ЛГБТ). Его социальная жизнь расширилась, когда он начал выходить одетым как женщина. Он купил много нарядов, которые можно было отнести только к чересчур откровенным и, как правило, неприемлемым для женщины его возраста, около 40 лет. Он одевался, как его сексуальные фантазии. Он был возбужден ношением женской одежды и мастурбировал в раздевалках, когда примерял ее. Его новые друзья «научили» его какие слова он должен сказать медицинским работникам, чтобы они поверили, что он хочет стать женщиной и начали лечить его. Он угрожал самоубийством ежедневно. Он сделал гильотину и установил наковальню в гараже и попытался отрезать свой член. Он хотел, чтобы я перестала умолять его не причинять себе вреда, а «отвезла его в больницу, когда он сделает это снова». Он не заботился о том, как это влияет на мое психическое здоровье; он просто хотел сделать операцию, принимать гормоны и в конечном итоге жить со мной как лесбиянка. Он не мог понять, почему я не могла принять это. Это просто: потому что Я НЕ ЛЕСБИЯНКА!
Через свою группу TV / TS (Прим. пер.: трансвеститов / транссексуалов) он связался с психиатром, доктором Р., которого он посещал в частном порядке (после того, как он отклонил диагноз психиатра из Национальной службы здравоохранения). Ему был поставлен диагноз «расстройство гендерной идентичности» и дано разрешение приступить к удалению своего члена в качестве частного пациента во время его второго приема, которое состоялось в течение года после того, как он стал «транссексуалом», и без какого-либо периода жизни как женщина. Я посылала письменные протесты, которые были отклонены доктором Р., затем решила, что я больше не могу жить с человеком, которым он стал, поэтому я начала бракоразводный процесс. Я искренне верю, что мне было бы легче вынести, если бы он умер, потому что он полностью изменился после того, как сделал свое заявление.
Следует отметить, что доктор Р. впоследствии был признан виновным в неправомерном поведении с людьми с гендерной дисфорией (Прим. пер.: расстройство гендерной идентичности).
Операция по удалению его полового члена свершилась и через несколько месяцев я получила письмо от бывшего мужа, в котором он обвинял меня в том, что я заставила его продолжать, потому что теперь он обнаружил, что он просто хотел заниматься диким сексом и подавлял эти побуждения. Глядя на его поведение сквозь призму времени, я полагаю, что он был аутогинефилом (Прим. ред.: Аутогинефилия — перверсивная тенденция мужчины сексуально возбуждаться от мысли или образа самого себя в качестве женщины). Я не знаю, полностью ли он перешел обратно или просто испытывал огромное сожаление.
Если бы я осталась с ним, нет сомнений, что у меня бы случился нервный срыв. Когда это произошло, мне потребовалось 4 года консультирования, чтобы примириться с этим, и еще много лет, прежде чем я почувствовала, что это больше не определяет меня. Я решила скрывать это, потому что была унижена, потому что оказалась в таком положении; я не хотела, чтобы люди сплетничали обо мне за моей спиной, я не хотела, чтобы меня считали кем-то, кто была настолько обманута, что вышла замуж за мужчину, который хотел стать женщиной — или, что еще хуже, что я довела его до этого. Сегодня у меня все еще есть чувство вины и стыда, но я также злюсь на то, что если у него были эти чувства с детства, как он утверждал, то он жил со мной и женился на мне, претворяясь кем-то другим, и его действия были мошенническими.
В то время как люди, с которыми я говорила тогда, поддерживали мою позицию и ужасались, принимая мою сторону, транс-вдовы теперь сталкиваются с перспективой считаться трансофобными фанатиками за то, что они не принимают «истинную идентичность» своего партнера или не хотят оставаться в сексуальных отношениях с ними, когда правила игры не просто изменились, она была перенесена совершенно иное поле.
История Тинсель: эти цепи
Это была песня под названием «Эти цепи», она спасла мне жизнь. Это был саундтрек к месяцам до и после моего ухода от мужа. В песне спрашивается, умрешь ли ты в своей безопасной клетке, даже не зная, каково это жить свободно снаружи?
Перед тем как уйти, я сидела в ванной, плакала, дверь была заперта, и музыка включилась. Это было единственное место, где я могла быть уверена, что моя дочь не увидит и не услышит мое горе.
После того, как я ушла, я слушала ее на повторе в машине на школьной трассе, и это давало мне силы пережить еще один день. Подбрасывая ее в школу, я задавалась вопросами знает ли кто нибудь, почему мы оставили ее папу и переехали в соседнюю деревню, не сплетничали о нас и не настал ли сегодня день, когда ее сверстники узнают, и над ней будут издеваться?
Я уехала за месяц до нашей десятой годовщины свадьбы и всего за несколько недель до того, как он начал «жить как женщина». Я должна была уйти пятью годами ранее, когда он снял штаны в нашей гостиной, чтобы показать мне укус насекомого, и забыл, что под его рабочей одеждой были розовые кружевные женские трусики. Это был один из многих случаев, когда я случайно узнавала, что он нарушил свое слово того, что прекратит переодевание.
Я была полна решимости сделать все возможное, чтобы спасти брак.
Возник цикл, состоящий из раскрытия лжи, обещаний, нарушения обещаний, формирования компромиссов, установления границ, расширения границ и обнаружения нового вранья. Я жила в состоянии постоянной борьбы или бегства.
Я любила своего мужа и хотела, чтобы наш брак длился вечно. Я думала, что не смогу справиться самостоятельно. Меня ужасала идея о том, чтобы уйти. Я боролась в течение еще 5 лет, пытаясь найти третий путь — способ который бы сработал — что-то среднее между тем, чтобы он полностью прекратил свое существование «как женщины» и тем, чтобы он проводил целый день «как женщина», но когда он был направлен в клинику гендерной идентичности, мне следовало увидеть то, что было написано жирным шрифтом.
Несколько месяцев, предшествовавшие моему решению уйти, я ходила к консультанту. В качестве индукции мне нужно было заполнить тест, насколько я была депрессивна и тревожна. Мой показатель тревожности был настолько высок, что консультант сказала, что в момент заполнения я была слишком взволнована, чтобы проходить лечение, и что она обязана была предупредить моего доктора на случай, если я причиню себе вред. В итоге я принимала антидепрессанты, достаточно высокую дозу для того, чтобы следующий врач, к которому я пошла, захотел уменьшить ее. Я думаю, что я могла бы закатить сцену в его отделении, если бы он на этом настоял.
Я держала это в секрете в течение всех 13 лет, что мы были вместе. Невозможно было получить совет или облегчить душу. Поддержки не было, и мне было слишком стыдно, чтобы рассказывать об этом друзьям и семье.
Я умоляла и умоляла его остаться мужчиной, которого я любила и за которого вышла замуж, но когда он приблизился к переходу, казалось холодный, отстраненный незнакомец, занял место моего мужа. Я помню, как он сказал, что больше не сожалел о том, что он делал с нами.
Я думала, что уход будет концом для меня, но на самом деле этот уход спас меня. Представляете, если бы я осталась и должна была поддержать медленную смерть человека, за которого я вышла замуж, и появление незнакомца?
Вскоре после того, как я ушла, ему сделали операцию по феминизации лица. Я должна была подготовить свою дочь к тому, что ее папа приедет забрать ее на выходные, и выглядит он не так, как в прошлый раз, когда она его видела его. «Он все тот же внутри», — сказала я ей, чтобы попытаться ее успокоить. Хотя это не было правдой. Он не был таким же внутри. Человек, которого я знала, исчез. Когда он подошел к двери тем вечером, моя дочь спряталась за креслом, и ее пришлось уговорить.
Когда ему сделали операцию по «смене пола» («снизу»), хотя мы и развелись уже какое то время назад, я почувствовала сильное чувство потери, что та часть его, которая позволила ему стать отцом нашей дочери и давала мне много удовольствия в хорошие времена, исчезла. Представьте, если бы я осталась и должна была ухаживать за ним во время всего этого?
Спустя месяцы после того, как я ушла, совершая учебную поездку, я слушала «Эти цепи», и думала, что горе сокрушит меня, но у меня была дочь, друзья, родители и работа, поэтому я должна была продолжать жить дальше.
Да, мой уход спас меня. Когда я вышла из клетки, в которой заключался мой брак, я смогла жить собственной жизнью. Я потратила годы на чьи-то прихоти. Переходя от кризиса к кризису, ни один из которых не был моим собственным.
В расставании я нашла покой.
Я научу свою дочь иметь границы, уверено поддерживать их и не позволять им упасть.
Женщины: определитесь как можно раньше, каковы ваши границы. Вы контролируете свою собственную жизнь. Не позволяйте этот контроль отобрать у вас. Оказалось, что единственной границей, в нарушении которой я не была готова пойти на компромисс, был брак с кем-то, кто был идентифицирован как женщина.
Было так много лжи, и еще много лет меня беспокоило — была ли это борьба за него, как это казалось в то время, или меня просто использовали как бороду, скрывая его гендерные проблемы от мира? Я была его второй женой, и во время нашего брака он сказал мне: «Женясь на этот раз я не беспокоюсь о том, что делаю ошибку». После того, как мы расстались, он сказал в твиттере, говоря о нашем браке: «Вы когда-нибудь стояли в часовне, зная, что совершаете ошибку?»
Что из этого является правдой? Не может быть правдой и то, и другое.
История Элисон: Расцепление
Без подготовки. Без предупреждения. Без какого-либо намека. Просто объявление: «Я решил, что я трансгендер». Мы были женаты тридцать три года.
Подробности выясняются: в течение последних нескольких лет он вылавливал мое выброшенное белье из мусора, примеряя его, когда меня нет дома. Чтение романов о лесбиянках на его электронном ридере, личный аккаунт, который он скрыл от меня. Смотрел «Transparent» (Прим.пер.: Американский сериал про то, как традиционная семья узнает, что отец семейства — трансгендер) ночью после того, как я ложилась спать. Он уже все обговорил с общим другом. Он думает, что он совершит переход, но только не сейчас. Пока он говорит, что не собирается открываться.
Вот так меня втянуло в его шкаф.
Больше откровений. Он хочет «сыграть роль женщины» в постели. Он хочет носить женское белье, атлас и кружево. Он хочет откинуться назад, раздвинуть ноги; он хочет, чтобы я лежала на нем между его ног. Он хочет чтобы в него приникли. Он думает, что если он сексуально покорен, он почувствует себя «как женщина». Для него я делаю эти вещи, хотя мы не меняемся местами, потому что я никогда не носила то, что было на нем надето, и не чувствовала то, что чувствовал он.
Он также хочет, чтобы мы были двумя женщинами вместе; он хочет чтобы мы «были как лесбиянки». Когда его лицо скрывается между моих ног, он стонет от удовольствия, имея доступ к тому, чего сам так хочет: «я не могу насытиться тобой. Я так влюблен в тебя, так благодарен; Я никогда не забуду тот замечательный подарок, который ты мне подарила». Сначала это невероятно захватывающе.
А потопом уже нет. Я хочу, чтобы мой муж вернулся; Я хочу, чтобы наши два тела разговаривали вместе, как раньше. Не обсуждается: теперь это запрещено. Он говорит мне, что ненавидит свое мужское тело, отвергает мужскую сексуальную реакцию. Он любит «быть взятым», «сдаваться». Я не узнаю его версию женщины.
Он сбривает бороду. Он сбривает волосы на груди. Он бреется под мышками, между бедер. Он говорит, что волосы — это мужское, а женщины гладкие. Но он не будет брить ноги, потому что кто-то может «догадаться». У меня тоже есть волосы: на ногах, под руками, на лице. Когда я брею лицо, я начинаю чувствовать стыд; как женщина, я явно неудачница.
Он покупает себе женскую одежду, которую носит по всему дому: белую комбинацию, роскошную юбку. Он перенимает новые манеры: жеманно опускает подбородок, застенчиво роняет скользящий ремень. Он становится эмоциональным, делает шоу открыто плача. Карикатура женщины.
Когда я выражаю свой дискомфорт, мои сомнения, мою боль, он говорит, что я пытаюсь его пристыдить; он называет меня cisgenderist (Прим.пер.: cisgenderist — термин, противоположный «трансгендеру», человек гендерная идентификация которого совпадает с его полом; русского аналога не существует) , трансофобом, TERF (Прим. пер.: сокр. от trans-exclusionary radical feminist — исключающая трансгендеров радикальная феминистка). И вот, живя в его шкафу — где я никогда не соглашалась жить — мне не с кем было поговорить. Я не могла сказать семье, друзьям, коллегам; сделать это было бы как «выставить» его.
Без подготовки. Без предупреждения. Без какого-либо намека. Просто объявление: «Я решил, что я трансгендер». Мы были женаты тридцать три года.
