Статья El neomachismo написана Amparo Rubiales для El Pais и опубликована 10.1.2010
Перевод с испанского: Ирина Коноп
В те времена, когда наша демократия основывалась — кроме всего прочего, на принципах свободы и равенства — трудно было представить, что сложнее всего будет именно с последним. И тем не менее, страх перед свободой, о котором писал Эрих Фромм, не идет ни в какое сравнение со страхом перед равенством, более распространенным и устойчивым.
Защитников «ценностей» патриархального общества, хотя они и пользовались крайне разнообразными аргументами, начали называть одинаково — мачистами. Таких людей перестали уважать и на словах сделали нерукопожатными. Но чем более совершенным становится равенство, там более изощреннее новые доводы против него. Мачисты, пользуясь идеями, которые иногда даже могут казаться «разумными», ставят под сомнение не само равенство, а скорее форму его реализации. Эти слова выглядят отличными от обычных, но их цель все та же: подчинение женщин.
Мигель Лоренте в своей книге «Новые люди нового времени. Исконные страхи в эпоху равенства» утверждает, что мужской пол вынашивает новые планы для защиты своей позиции власти. И эта мысль основана на допущении, что включение женщин в активную жизнь, особенно в сфере семейных отношений — проблема. Лоренте называет эту новую стратегию постмачизмом, потому что он зародился, по словам автора, в контексте постмодернизма, а также за дистанцирование от классических позиций мачизма или патриархата с самого момента своего появления.
Хотя то, что утверждает Лоренте, мне кажется абсолютно правильным, думаю, что этот новый способ мышления лучше называть неомачизмом, потому что с каждым днем эта идеология все больше меняется в сторону роста страха перед равенством. Это новый способ поддерживать обычную позицию мачизма, но с новым содержанием и сквозь призму нового дискурса. Никто сегодня открыто не называет себя, например, фашистом, но совершенно очевидно, что есть новый способ им быть, поэтому люди пользуются определением неофашист.
Неомачисты приравнивают феминизм к мачизму, пытаясь создать путаницу там, где её быть не может, потому что это совершенно разные позиции. Мачизм — про превосходство мужчин, а феминизм — про равенство женщин и мужчин. Разница настолько велика, что даже и не было бы смысла объяснять это. Неомачизм пытается внести хаос, чтобы вернее отстаивать свою новую позицию, направленную, как обычно, на оспаривание прав женщин, их автономию и обретённую независимость. Неомачисты говорят, что не ставят под сомнение равенство, но ставят под сомнение последствия его применения. Они против насилия по признаку пола, но постоянно добавляют, например, что многие обвинения в насилии ложные, не указывая при этом на то, что, если бы так оно действительно и было, то это тоже преступление, зная о котором они должны сообщить в полицию, как и о любом другом преступлении (однако они этого не делают, почему?).
Есть один судья — я даже не хочу называть его имя, потому что именно этого он (тщеславно) добивается — который запугивает подобными речами. Но и кроме него, к сожалению, есть очень даже много теоретиков неомачизма, среди них и женщины. Они появляются буквально ежедневно, и мы должны разоблачать их, как прежде делали с мачистами.
Они усматривают в равенстве угрозу, но угрозу не для себя, а для социальных отношений, и обостряют эту идею до крайности — до идеи гендерного насилия. Феминизм всегда высмеивали, за это принялись с новыми силами и новыми методами и сегодня. Например, когда говорят о гендерной мести, о феминизме злом, догматичном, радикальном, не имеют никакой другой цели, кроме как снова «демонизировать» его.
У этого страха равенства есть множество проявлений, которые неомачисты пытаются распространить разнообразными способами. Они сакрализуют, например, кормление грудью, обвиняя тех матерей, которые не кормят. Возлагают на женщин ответственность за проблемы младшего поколения, используя теорию «пустого гнезда». Не говоря уже о саркастическом отношении к вопросу абортов. Никто из неомачистов не говорит, что они против равенства, напротив, они утверждают, что мы, женщины, сами создаем общество с серьезными проблемами сосуществования, что является прямым следствием нашей потребности быть свободными и равными. Они никогда не понимали, что без равенства не существует свободы, и что оно либо есть, либо это уже не равенство, а демократия требует наличия и того, и другого.
Нам, женщинам, всегда приходилось добиваться того, что у мужчин было по праву рождения. Нас отодвигали на задний план, в мир семьи, но благодаря многолетним усилиям, мы отвоевали свой кусок общественной жизни, продолжая при этом нести крест семейной жизни. Мужчины, чьей участью была общественная жизнь, там и остались, и их вовлечение в другой мир, мир семьи, осуществляется в гораздо меньшей степени, поэтому и сохраняется сопротивление равенству, несмотря на то, как многого мы добились, прежде всего в развитых странах, потому что во многих других все еще продолжают носить паранджу, символ самой большой дискриминации в отношении женщин.
Мы должны покончить с паранджой по всему миру, поскольку мы имеем опыт противостояния напору как старых доводов, так и этим, более тонким, аргументам неомачизма.
