Март — Месяц женской истории 2020 начинает Екатерина Дробязко, которая удочерила собаку породы гальго. Екатерина живёт в Кёльне, работает журналистом, поддерживает правозащитные инициативы. Вопросы задавала Любава Малышева.
ЛМ: – Как активисты выбирали собаку, то есть почему привезли именно Джоанну?
ЕД: – Каждое волонтерское сообщество присылает анкету, в которой, помимо тысячи ответов на вопросы, ты описываешь свои жилищные условия. И под них тебе пытаются найти собаку. В анкетах я писала: у меня нет сада с двухметровым забором (гальго прямо с места, будто на пружинах, берут метр восемьдесят), мы живем в городе, хотим брать собаку повсюду с собой. И из разных волонтерских сообществ мне шли отказы на запрошенные морды. Или надо было подождать собаку из Испании, которую сначала поселят в приемную семью, адаптируют и поймут, годимся мы друг другу или нет. Так работают волонтеры, такая цепочка. Меня ставили в очередь желающих взять “собаку, которая может жить в одиночку и в городе”. Очень многие собаки этого опыта не имеют просто, не могут подняться по лестнице, боятся шума моторов, потому что их привязывали к мотоциклам и машинам, заставляя бежать с дикой скоростью, не умеют проситься на улицу – для таких ищут хозяев в загородных местностях, чтобы в любой момент можно было прыгнуть на траву. Кому-то обязательно нужен был вожак, они же стайные, какую-то собаку мне не дали, потому что я хожу с тростью – у нее травма психическая после охотников, она бы ко мне не подошла.
И вдруг Бьянка Зеефельд из Galgorettung Fränkisches Seenland e.V. пишет: вероятно, вам подойдет Гера. Желтая собака со шрамом у глаза. И я заполняю анкету на нее. Бьянка отвечает: ок, посмотрим, по поводу Геры сделаем сначала VK. Для меня эта аббревиатура незнакомая, звучит как «ВКонтакте», на самом деле это «предварительный контроль», но суть его мне неизвестна. Я хочу скорее спасти собаку, любую, до 60 сантиметров.
И вот раздался телефонный звонок: «Здравствуйте, меня зовут Вальтер, вы интересовались гальго? Мы приедем через неделю». «Да, конечно, а зачем?» «Посмотреть, поговорить». «Вы уже привезете собаку?» «Для начала мы можем вам привезти показать одну из своих восьми». Я, конечно, была очень напряжена, подойдет жилище, не подойдет, тем более, приедет гальго – мера всех вещей.
И приехали волонтеры Вальтер и его очаровательная жена Хельга, святые люди, лица светятся, с гальго Раей, которая поднялась по лестнице, померила собой нашу квартиру, полежала и покопала в разных местах. Мы разговариваем, Вальтер спрашивает: кто будет носить на руках старую собаку, когда у нее ослабнут ноги? А если расстройство желудка? Тогда придется шесть раз в день, например, носить. Я кивнула на сына, он ходит на спорт.
Еще попросила, в конце встречи, посмотреть фотографию всех их собак. Вальтер протягивает телефон, и я вижу, как, безупречно вписываясь в дизайн, по всей гостиной стоят яркие оранжевые кроватки, в каждой спит по разноцветному гальго. И вдруг кто-то в кроватке почесался… Да, это камера онлайн-слежения, сказал Вальтер, потому что один из псов очень старый и падает, и тогда надо срочно ехать его поднимать.
А у охотников гальго живут в ящиках, где помещаются полусидя, в бетонных подвалах, изъязвленные насекомыми и кормимые объедками…
Собаку, которая нам подошла, звали Джоанна. Она уже в привыкла жить в городе, была приучена к выгулу – в приемной семье у Эвы в Баварии.
Джоанне от девяти до двенадцати лет. Когда дата рождения неизвестна, в паспорте пишут первое января, в ее случае, навскидку, 2009 года. Волонтеры знают Джоанну с мая 2017 года, когда полиция конфисковала ее и двух других собак у охотников за жестокое обращение. Собаки были отправлены на ветеринарную станции, потом в приют, откуда Бьянка их забрала. Одного пса отправили в Швейцарию, а Джоанна и ее волосатый сенбернароподобный приятель полетели к Эве.
ЛМ: – Что специального требуется для удочерения гальго?
ЕД: – Необходимо заплатить символический волонтерский взнос за паспорт, чип, прививки и транспортировку. Помимо обычных визитов к ветеринару – сдавать тесты на средимземноморские болезни. Их несколько, в основном они вызываются укусами клещей и гнуса, живущих в песке, а симптомы могут проявиться лишь спустя семь лет.
Надо “выбегивать” собаку на специальных огороженных площадках, только там их можно отпускать без поводков, на открытом пространстве увидят птицу, помчатся, задумавшись, – и их не поймаешь уже. Тем более, в анкете волонтерам ты торжественно обещаешь собаке встречи с сородичами. В Кельне такие площадки есть, надо записаться на сайте и подобрать день и группу. Встречаются в группах неуверенные в себе гальго и поденко, а так же, смелые, юные, и отдельно – взрослые кобели.
И ежедневно нужно пробежаться с собакой, хотя бы немного, и хотя бы трусцой, на поводке.
Конечно, появление Джоанны заставило задумываться о миллионе связанных друг с другом вещей, например, из области собачьей психологии и мира быстрой наживы. Индустрия товаров для животных в массе своей фальшивая, использует токсичные материалы и делает собак ненормальными. Пищащие игрушки должны быть запрещены. Собака, слыша писк как скулеж – генетически, по идее, чувствует, что надо прекратить действия, остановиться, немедленно прекратить игру, это щенок или сигнал боли. А дурными изобретателями пищащих куриц провоцируется сладость насилия. Но существуют этичная продукция. Кельнский художник Станислав Браславский открыл мне глаза в мир добрых собачьих вещей, подарил Джоанне игрушки своего бостон-терьера Бу и дал массу инсайдерских советов.
ЛМ: – Какие неожиданные трудности были с собакой?
ЕД: – После поисков объедков на дорогах Испании у всех гальго плохие передние зубы от систематического соприкосновения с песком и камнями. Несколько болевших зубов Джоанне пришлось вырвать. Голодом и жаждой испорчен желудок, анализы показывают сложности в поджелудочной железе. Это тоже надо учитывать, подбирать диету.
Я решила взять малоперспективную для многих взрослую собаку и должна отвечать за это. Волонтеры жалуются, что некоторые желающие взять гальго, задают им требования, чтобы была молодая, здоровая да веселая, “чтобы не было шрамов”. А как без шрамов, если охотники, бросая гальго, поденко, сеттеров после сезона охоты (он заканчивается 1 февраля, у волонтеров Испании начинается страшное время), вырезают собакам из плеча чипы, чтобы остаться неузнанными, ломают им ноги, вешают на деревьях или волокут на машине по дороге: я видела слепых псов на “Гальго-марше” в Кельне, потому что куски асфальта проникли глубоко в глаза…
Джоанна познакомила меня с миром невиданной бюрократии, призванной классифицировать и упорядочить собак в мире человека, взявшего на себя такую большую ответственность. Неудивительно, что мало кто в Европе хочет заводить собак: это большие налоги, корм и пакетики для сбора переваренного. А ветеринары! Один осмотр стоит до 25 евро. Необходима заначка на экстренную ветпомощь, а лучше бы вообще не испытывать финансовых затруднений.
Помимо всего, мне никогда прежде не нужно было сдавать экзамен на право владения собакой! Если она выше 40 сантиметров и тяжелее 20 килограммов, нужно получить диплом, для чего необходимо ответить на сонм вопросов (надо ли бежать вместе со встреченным по дороге джоггером, если ваша собака увязалась за ним, или надо спрятаться за деревом и неожиданно возникнуть, позвав ее; через сколько секунд после исполнения команды надо наградить собаку лакомством; надо ли за исполнение команды хлопать по холке и громко хвалить прямо в ухо; и другие, включающие нюансы языка тела собак), среди ответов на которые были тоже кажущиеся абсурдными, но по-собачьи верные.
ЛМ: – Помогают ли зооактивисты справляться с проблемами?
ЕД: – Да, конечно, ведь это уникальные люди. Когда я испугалась, что Джоанна заболела, а ветеринары в двух клиниках и в скорой помощи не могли поставить диагноз, я позвонила Хельге и Вальтеру, и они примчались в тот же вечер, чтобы посмотреть, что случилось. А живут они в семидесяти километрах от Кельна. И срочно выделили гигантскую сумму – 400 евро, чтобы наутро Джоанна сдала самые сложные анализы. Одномоментно я бы сама тогда не смогла снова собрать столько денег, ведь я уже потратила очень много за три визита.
Эва сделала как-то Джоанне сюрприз – почтальон принес огромную коробку корма.
Вообще, иначе быть не может. Солидарность объединяет и направляет. И сама я, и мои друзья – все стараемся помогать хоть небольшой суммой нуждающимся в операции или лекарствах собакам, кнопочки для пожертвований есть у всех волонтерских сообществ в Интернете.
ЛМ: – Как изменилось психическое состояние собаки после освобождения и нормальной жизни?
ЕД: – Джоанна вся в шрамах, на шее – круговой, от веревки. Поначалу она выла ночью, не просыпаясь. Эва говорила, надо обязательно будить и утешать, как она утешает своих собак, от кошмаров, которые они пережили. Так мы и делали – выть она перестала.
С Джоанной и мной работала собачий педагог Мелани Поркерт, использующая язык жестов там, где команды не годятся. Например, пища, с собачьей точки зрения, лежит в другой сфере, это выше “нет “ и “фу”, потому кражу чего угодно съестного со стола пресекают без слов, молча, преграждая путь рукой, в случае Мелли – пальцем. Вообще, как мне потом сказали собаководы двора, все псы как один с Мелли ведут себя примерно, просто устраивают шоу послушания, а когда ты остаешься с собакой одна – надо тысячу и пять раз повторить ее трюк, чтобы хоть разок прекратилась клептомания.
За почти два года с нами она показывает свой задорный характер, умеет мимикой и пластикой показать, чего конкретно она хочет. В основном, это касается лакомств. Научилась подавать обе передние лапы. Ласковая и отважная. Очень ориентирована на меня: когда идем с кем-то группой, всегда оборачивается и проверяет мое наличие.
ЛМ: – Три важных женщины в судьбе Джоанны?
ЕД: – Наверное, все они из мира волонтерства. Бьянка, Эва, Хельга.
Екатерина Дробязко о истории проблемы:
В античности борзые считались собаками фараонов: так Анубис являет своей головой остроухий портрет пса породы поденко. А в 6-м веке до Рождества Христова в тогдашней римской провинции, Испании, именем “гальго” называлась охотничья собака Canis Gallicus (“кельтская собака”): кельты использовали их бешеную скорость для охоты на зайца.
Предков сегодняшних гальго (Galgos) и борзых испанцы брали с собой и в походы, так что климатические и брутальные условия жизни сформировали выносливую собаку. С 15-го столетия испанцы начали гальго и борзых целенаправленно выращивать по определенным критериям, но лишь в 1972 году гальго, в отличие от борзой, были официально признаны отдельной породой.
В стране с патриархальными традициями закон о правах животных опаздывает на тридцать лет. С 1997 года существует закон о защите животных, принятый в Страсбурге и легализованный во всех странах Европейского Союза.
Но в Испании он был принят лишь в 2017 году. Активистка платформы NAC (No a la Caza) и зоозащитница Мария Тереза Гарсия Родригес (Тенерифе) рассказывает: “Например, бой быков – это очевидное издевательство над животными, но это и традиция в Испании. И что получается? В стране Европейского Союза существует традиция, принадлежащая к культуре страны, и Европейский Союз, таким образом, принимает ее во внимание: так как это традиция, быки исключаются из закона о защите животных. То же самое и с охотничьими собаками. Если охота это традиция, то охотники требуют исключить охотничьих собак из закона о защите животных. Новый закон от 2017 года может ограничивать злоупотребление животными, но если затушевать бой быков и охоту “культурными традициями”, то в законе есть оговорка: закон действителен, но охотничьи собаки и быки для боев выводятся за его рамки. Иначе будет большая проблема: все охотники и устроители боев быков будут оштрафованы! Мы боремся сейчас, чтобы устранить эту поправку, но противная сторона пытается снова и снова подать ее, оспорить.
Стартуют разнообразные протестные кампании, но по-прежнему быки и охотничьи собаки – в пролете. Потому что политики обращают внимание только на то, что несет им деньги. Ежегодно коррида приносит Испании 130 миллионов евро – это колоссальная сумма! Европейский Союз, таким образом, поддерживает это! Если Испания в лице заинтересованных в корриде людей не будет получать деньги, эта традиция, наконец, исчезнет. С охотой сумма ниже, но смысл тот же. Поэтому мы сейчас как на войне. Закон существует, поправка существует, и много людей в мире протестуют против нее. Это же налоги жителей ЕС идут на поддержку мучений и убийства животных! Но трудно прервать этот порочный круг, несмотря на то, что очень много людей в Испании против корриды и охоты. Мы действуем, мы пытаемся вести переговоры о том, чтобы все без исключения животные были защищены этим законом. Но нам надо быть уверенными, что другие европейские страны Союза – тоже с нами, против финансовой поддержки корриды и охоты. Когда это все поймут? Так что тут – вопрос времени”.
Екатерина Дробязко о гальго-марше:
25 января 2020 года, в Кельне состоялся уже 5-й гальго-марш в защиту испанских борзых-гальго, поденко и сеттеров, многих из которых к 1 февраля, окончанию сезона охоты в Испании, массово истребят их собственные хозяева-гальгольеро. И разведут новых… В этом году из Испании прилетели несколько подвижниц. Лоли Кантеро, из чьего приюта Refugio de Animales Abandonados Ciudad Animal, с помощью немецкой волонтерской организации Galgo-Friends, собаки пристраиваются в Европе. Кристиана Эверт из Paws for Freedom, вызволяющая из усыпальных станций гальго и поденко. Да, самые добрые гальгольеро приводят собак на усыпление, в приюты или выбрасывают, не калеча. Мария Тереза Родригес, активистка NAC (No a la Caza – „Нет охоте») с Тенерифе, много делающая для борьбы против жестокости к животным, включая борьбу против корриды.
Юлия Рейнхардт, организовавшая марш, делает гигантское дело. Свыше 600 человек и еще больше собак (у многих спасших гальго или поденко было сразу по две-пять, хотела сказать «четырёхлапых», но были и от ран, нанесенных гальгольерами – трёхлапые) слетелось и съехалось в Кельн из разных земель Германии и других европейских стран и участвовало в шествии. Люди несли плакаты, рассказывающие о судьбах спасенных волонтерами гальго, на собаках были бэйджи с их личными историями спасения от смерти или требованиями прекратить охоту с такими, как они. Фермерам и охотникам-гальгольеро нужны собаки, чтобы побеждать и прославлять хозяина. Их разводят в немыслимых количествах, хотя закон подразумевает не больше пяти. Их содержат в диких условиях и не заботятся зооврачебно. По двадцать беговых душ содержатся в страшных мокрых и холодных бетонных подвалах-коробках, коробки от овощей тоже используются фермерами для уплотнения поголовья, которое редеет на 50 000 (!) к 1 февраля, дню окончания сезона охоты. Их не кормят: они ошиблись на охоте, они – лишний рот. Фотографии пса, у которого искривлены все суставы, по причине занимаемой им площади деревянного ящика от фруктов стоят в памяти.Охотник отрезал мочку носа гальго, чтобы та быстрее бежала: воздух поступает короче, легкие наполняются сильнее, а сама она и так легче воздуха… Потом выбросил, волонтеры ее спасли и живет собака теперь в Голландии. Реально нет резервов еще раз эти фотографии посмотреть. Но у меня это всё сохранено. Как и видео с обнаруженными вдоль железного полотна могильника с тридцатью гальго. Их тренируют, привязывая к мотоциклам и машинам: гроздьями мчатся борзые, кто-то подвернул лапу, задохнулся и волочится по дороге, превращаясь в кусок мяса с костями. Больных, усталых, замедлившившихся в скорости двухлеток, опозорившихся с точки зрения охотника собак, охотник убьет зверскими способами, считая, что только кровью и мучениями рабочий инструмент, не имеющий души, сможет реабилитировать себя. Вот Либби охотник повесил, самоудушение называется «игра на пианино», кончики пальцев задних лап хозяин оставляет на земле, собака макабрически танцует перед смертью. Волонтеры спасли Либби, но у нее повреждена яремная вена и нерв, операция прошла сложно, и пока не ясно, чем все кончится. Испанские охотники обходят закон о защите животных, называя гальго, поденко, сеттеров «рабочим инструментом, не имеющим души» и требуют вывести из него эти породы. Ла-Манча уже добилась этого. Но и это еще не все мучения борзых. Ирландских и английских грейхаундов, которые на бегах повредили лапы, или банально стали старше, продают в Китай на мясо.
Волонтеры собирают искалеченных и еще живых собак, на пожертвования делаются операции, собираются лекарства. В день гальго-марша в Кельне говорилось о том, что испанские охотники под окончание охотничьего сезона умерщвляют и калечат ненужных гальго и поденко и других, разведенных для охоты собак. Что этого нельзя допустить в 21 веке в центре Европы. Что не надо бойкотировать Испанию – это не принесет ничего. Нужно говорить чаще и больше, чтобы оказывать давление на охотников и политиков, которые допускают это как якобы «культурную традицию» и часть фермерской экономики.
Незадолго до акции в Кёльне гальго-марш прошел в Милане. Через неделю, 2 февраля, состоялись марши в 39 городах Испании.
Смотрите также: Жуткая судьба королевских собак
NO A LA CAZA 02022020, Barcelona
Kölner Galgo-Marsch 2019 / 4-й марш в защиту гальго, Кёльн, 2019
Kölner Galgo-Marsch 27.01.2018
#womenshistorymonth #womenshistorymonth2020 #месяцженскойистории2020
группа Март — месяц женской истории 2020 Women’s history month Russia 2020
